Мастер страшного суда

- С вашей стороны очень любезно, - сказал инженер, - что вы нашли для нас время, несмотря на сегодняшние волнения. Разрешите прежде всего осведомиться о состояний здоровья вашей кузины.

- Помилуйте, помилуйте, - отклонил похвалу молодой Каразек. - Я знаю долг публициста... Бессменно на посту... Мой покойный отец часто имел дело с господами журналистами. Герман Каразек, начальник восемнадцатого округа городского управления, старший архитектор, быть может, кто-нибудь из вас был с ним знаком, господа... Да, моя кузина, увы! Меня к ней не пустили.

Он нагнулся и сказал вполголоса, словно посвящая нас в служебную тайну:

- Профессор прибег теперь к хлорэтилу.

- Вдыхания, вероятно? - заметил доктор Горский.

- Хлорэтил, - повторил молодой Каразек. - Надо исчерпать все средства.

- Говорили вы с врачом? - спросил инженер. - Может ли ваша кузина к завтрашнему дню оправиться настолько, чтобы принять посетителей?

- К завтрашнему? Едва ли, едва ли, - сказал молодой человек и покачал головой. - Врач думает... Я говорил с ассистентом, профессор, разумеется, очень занят, не имеет времени... Ассистент думает, надеяться можно разве что на чудо, и сестра тоже говорит, что, вероятно, она до утра не доживет.

- Ей так худо? - спросил инженер.

Господин Каразек поднял руки в жесте скорби и уронил их опять. Доктор Горский встал и взялся за шляпу.

- Вы уже уходите, господа? - спросил молодой человек. - Не повремените ли еще немного?.. Я думал, может быть, не откажетесь от чашечки черного кофе, это отнимет не больше двух минут, я сейчас распоряжусь... Что я хотел еще спросить: с кем из господ имел я честь... по телефону, если позволите узнать...

- Я к вам звонил, - сказал инженер.

- Как могли вы знать, разрешите спросить... Я был совершенно, что называется, ошарашен. Да, она много курила, двенадцать, пятнадцать папирос в день, часто еще до завтрака. В наше время среди молодых барышень это не редкость. Моему дедушке это нельзя говорить, помилуйте, старик, скоро восемьдесят стукнет, весь еще в прошлом живет. Но как вы могли знать, что моя кузина непосредственно перед этим... И пяти минут не прошло... Вы меня поразили. Я даже подумал - вот удивительный человек, откуда он это знает...

- Дело объясняется очень просто, - ответил инженер. - Ваша кузина покушалась на самоубийство не добровольно, а под принуждением, это я могу вам уверенно заявить. За последнее время произошло три совершенно аналогичных случая вынужденного самоубийства. Во всех трех случаях, судя по всему, замешана была одна и та же особа, и методы были у нее во всех трех случаях одинаковые. Ваша кузина, стало быть, действительно попросила у вас папиросу непосредственно перед покушением?

- Папиросу? Нет. Об этом не могло быть речи. У нее на письменном столе стояла целая коробка папирос. Она попросила только гильзу, пустую папиросную гильзу.

- Гильзу! - воскликнул взволнованно инженер. - Разумеется, это нужно было предполагать. Пустую гильзу! Угадайте, доктор, с какою целью Ойген Бишоф захватил трубку барона? Еще один вопрос, господин Каразек. Вопрос, который вам, пожалуй, покажется странным: за последнее время говорила ли ваша кузина когда-нибудь о Страшном суде? Вы меня понимаете? О дне Страшного суда.

- Да, говорила, господин... Простите, ваше имя?..

- Сольгруб, Вольдемар Сольгруб, - крикнул нетерпеливо инженер. - В какой же связи? Подумайте, вы, может быть, вспомните.