Мастер Страшного суда. Иуда «Тайной вечери»

– Он свое дело знает. Кинжалом орудует чисто и аккуратно…

– Ему это все равно что нам макрель разделать, – подытожил старший брат, и тут Бехайм вспомнил, что намедни в трактире, как раз когда хмель уже малость ударил ему, Бехайму, в голову, Манчино предлагал что-то в этом роде: «Вам незачем себя утруждать, доверьте это мне…»

Иоахим Бехайм поднялся и стоя осушил кубок до дна.

– Благодарствуйте, господа! – сказал он. – Превосходная мысль, а самое замечательное в ней то, что она легко осуществима. Я знаю этот трактир и знаком с Манчино. Вообще я не люблю идти против закона. Но в этом случае речь о Боччетте, и, по-моему, будет вполне резонно и правильно поступить сообразно местному обычаю.

И он взмахнул рукой, будто кинжалом ударил.

Глава 7

Вот уж в третий раз встретились они в условленном месте, в роще пиний у дороги в Монцу, только нынче не остались под открытым небом, а загодя укрылись в прибрежном трактире, потому что день выдался пасмурный и грозил дождем. Когда они подошли к дому, канюк, прикованный цепью к деревянной колоде, захлопал крыльями и хрипло закричал. Вместо хозяев, которые днем работали в поле, редких посетителей в тесном зальчике обслуживал мальчишка-подросток, Никколе он подал молоко и булку со смоквами, а Бехайму – фурланское вино в тыквенной бутылке.

– Он немой от рождения, – сказала девушка, когда мальчишка вышел, – и потому не выболтает, что я была здесь в обществе постороннего мужчины. Для него немота – горе, а для меня – удача, ведь положиться можно только на немых. Он в родстве со здешним священником, и люди зовут его Неноте, Племяш.

Бехайм между тем отведал вина.

– Вперед не жалуйся, – сказал он Никколе, – что я скрывал правду о себе. Предупреждаю заранее: я из тех, кто готов пропить и лошадь, и телегу, коли вино придется по вкусу. А это вот, по-моему, весьма изрядное.

– Пейте сколько хотите, – отвечала Никкола, – ведь чтобы добраться сюда и увидеть меня, вам ни лошадь, ни телега не надобны.

Их любовные беседы по-прежнему крутились вокруг первой встречи на улице Святого Иакова и вокруг диковинного чуда, которое вновь свело их в большом и многолюдном городе.

– Я непременно должен был тебя отыскать, – твердил ей Бехайм, – ведь ты с первого же взгляда сумела пробудить во мне такую любовь, что я бы просто умер, не видя тебя. Но поиски оказались по твоей милости очень нелегкими.

– По моей милости? Это как же? – спросила Никкола.

– Ты больше не приходила на ту улицу, где мы впервые увидели друг друга, а я столько раз искал тебя там, – сетовал он. – Даже с постоялого двора съехал, хотя там все было, что требуется, и снял жилье в весьма убогом домишке на улице Святого Иакова, лишь бы тебя сподручнее было высматривать. Часами сидел у окна, все глаза проглядел, вдруг ты мелькнешь среди прохожих.

– Вам, стало быть, вправду хотелось меня увидеть? – осведомилась Никкола.

– Что ты спрашиваешь! – воскликнул Бехайм. – Сама знаешь, тебе стоит только глянуть на мужчину, и он сей же миг теряет рассудок!

– Удивительное дело! – заметила Никкола. – Значит, чтобы возникло желание снова меня увидеть, надобно потерять рассудок?

– Ах, молчи и не путай все на свете, ты прекрасно все понимаешь, – сказал Бехайм. – Сперва посмотрела на меня, заставила по уши влюбиться, а потом сбежала, ровно пантера какая. А я стоял, знать не зная, что с собою делать. Поверь, чтобы разыскать тебя, я бы не побоялся продать душу дьяволу.

– Нельзя так говорить! – Никкола перекрестилась.

– А за то, что я снова тебя повстречал, – продолжал Бехайм, – благодарить надо только мою удачу, которая вовремя привела меня в трактир, где Манчино поджидал тебя. Ты для этого ничего не сделала.

– Неужели? – Никкола улыбнулась и покраснела. – А Манчино сердит на меня. С того дня так больше и не показывался, избегает меня.

– Да, ты для этого ничегошеньки не сделала, – объявил Бехайм. – Ты искала его, Манчино, а не меня.

– А вы видели, как я шла мимо, но даже и не подумали броситься вдогонку, – корила Никкола. – Видели и позволили мне уйти. Я помню, перед вами стоял кувшин вина, и вы никак не собирались с ним расстаться. Вот какое ваше усердие. А я? Я увидела вас рядом с Манчино и сразу сказала себе: ну, если это не удобный случай, то…

Бехайм именно это и хотел услышать, но не успокоился, желая слышать из ее уст еще и еще больше, и потому продолжал допытываться:

– Значит, ты увидела меня рядом с Манчино. И как же я тебе показался?

– Ну, я посмотрела на вас, – сообщила Никкола, – хорошенько посмотрела, и, в общем, не нашла ничего такого, что бы мне могло не понравиться.

– Понятно, не горбатый, не расслабленный, не косоглазый, – заметил Бехайм и провел ладонью по щеке и бородке.

– И я сказала себе: знаешь, Никкола, в любви женщина иной раз должна сделать первый шаг, – продолжала девушка. – Хотя надо ли мне было так поступать…

– Не сомневайся в этом! – воскликнул Бехайм. – Ты поступила совершенно правильно. Знаешь ведь, я чуть с ума не сошел от любви к тебе.