Мастер светлых артефактов

— Нет, — покачал головой Сёренсен, — их всего три, и я уже сравнивал образцы — форма зерен не совпадает. Да и усилить то, чего нет, нельзя. Ни один из видов солнечника не вызывает даже намека на эйфорию и привыкание. Разве что светлые вывели что-то новое. Жаль нельзя попросить Мист разузнать о нем побольше. Чудо, что посылка с таким грузом вообще дошла. Насколько я знаю, каждый новый покупатель тщательно проверяется. Я потерял двух агентов при попытке просто добыть образцы.

— Кстати, о «попросить». Получила на днях от нее записку…

— Она что, нарушила инструкции и написала тебе лично?

— Нет. Передала через бывшую однокурсницу… как же ее?.. Криссу Фазель. Интересуется, как связаться с Вирид.

— Ты ей уже ответила?

— Еще нет.

— Это хорошо. Не нужно им пока общаться.

Руби вопросительно приподняла бровь.

— Даркийцы до сих пор не могут навести порядок в южной провинции. — Сёренсен нахмурился. — Они на усиление гарнизонов в портах уже три легиона пустили и еще два на патрули для побережья и границы с Бергией. Но пока все без толку: пираты и бандиты успевают сбежать. Думается мне, что это неспроста — кто-то удачно воспользовался ситуацией с отсутствием связи и потихоньку толкает провинцию к бунту. Зачем — непонятно, но с таких вещей начинались смены династий. Если я прав, то, боюсь, изысканиям Вирид могут помешать самым радикальным способом, так что ничего Мист не сообщай. Нет. Лучше передай через Фазель, что Вирид уехала в археологическую экспедицию еще в октябре. И напомни, чтоб не пыталась связываться ни с кем из нас лично. Только официальные письма в Университет. А я попробую пустить пару слухов.

Теперь нахмурилась Руби. Вроде бы старый приятель прав, и это простые меры безопасности, но от его слов пахло делами тридцатилетней давности, когда перемирие со светлыми едва не рухнуло из-за восстания в Шейнте. Тогда тоже пришлось играть чужими чувствами и жизнями, чтоб помочь нынешнему князю удержать власть.

— Хочешь сделать из Сони своего агента?

— Нет. Пока она просто не совсем обычная студентка на Обмене, от нее больше пользы. Само существование светлой, не просто выжившей в темных землях, а окончившей Университет — это небольшое, но весомое доказательство возможности мирного сосуществования. А уж эта ее посылка… Узнаем, из чего сделан «поцелуй суккубы», и князь не останется в долгу. У него для создателя этой дряни оснащена отдельная пыточная в казематах.

— А если малышка останется там? Она ведь легко пройдет поверхностную проверку на благонадежность.

— Да пусть остается. Ничего в ущерб Сомбрии она делать не будет. А если станет и дальше учить их студентов, так бытовыми артефактами много не навоюешь.

— Где хозяйка? — Ирвин бросил плащ в руки служанке.

— Сола Наттер на втором этаже, сол Аргило, в музыкальном зале. Я вас про…

— Я знаю, где это, — перебил ее Ирвин и мысленно поморщился: грубить слугам он не любил, но такие поручения всегда заставляли его волноваться.

Поднявшись на второй этаж, он без стука вошел в небольшой зал. Дэва, одетая в одно из своих любимых платьев с разрезами едва не до поясницы, играла на виолончели. Ирвин замер. Обнаженные бедра, сжимающие инструмент, изящные пальцы, скользящие по струнам, и глубокое декольте его давно уже не впечатляли, но играла Наттер чудесно, этого у нее было не отнять. Музыка немного смягчила привычное раздражение от необходимости видеть хозяйку ненавистного салона лично. Увы, возможности послушать хотя бы десять минут не было.

— Наттер.

Дэва открыла глаза:

— Сол Аргило, светлого дня. Чему обязана?

— Новая партия. — Ирвин приподнял небольшой саквояж, который принес с собой.

— Опять дела. — Наттер вздохнула, встала со стула и, прислонив к нему виолончель, пошла к выходу из зала.

До кабинета дэвы они шли молча, и лишь когда дверь была заперта и наложены два заклятия тишины, Ирвин окончательно расслабился. И саквояж поставил на стол аккуратно, не поцарапав лак, как в прошлый раз.

Наттер даже не стала открывать шкатулки просто переложила их из саквояжа в ящик стола и отдала Ирвину две такие же, только с золотом.

Уже подойдя к двери кабинета, Ирвин все же не удержался:

— Давненько я не слышал твоей виолончели. Никак влюбилась?

— Нет, — рассмеялась дэва, — просто я недавно проиграла. Представляешь? Причем даже не опытному мужчине, а молодой девчонке.

Ирвин усмехнулся. Этой девчонке можно было только позавидовать. На его памяти всего трое разумных, включая княжича, смогли устоять перед чарами Наттер. Но если в то время проигрыш грозил всего лишь занесением в список личных побед дэвы и головной болью из-за последствий, то сейчас проигравший вместо ночи любви мог получить порцию «поцелуя», став, как когда-то и он сам, полностью зависимым от дэвы и ее Господина.

— И кто же это такая талантливая?

— Некая Соня Мист — артефактор. Приехала на Обмен и преподает у нас в Академии.

— Ты что, пыталась совратить темную? Наттер, это даже для тебя слишком!