Мастер убийств

Доман подошел к застекленным стеллажам. С полок на него смотрели смешные механические человечки с квадратными головками, лампочками вместо носов, с антеннами на макушках. В это время вернулся Эдуар с двумя чашками кофе на подносе.

— Роботы, роботы. Кругом одни роботы… Ты совсем помешался на своей коллекции, Эдуар. — Доман взял в руки маленького черно-белого, как Арлекин, человечка и нажал на кнопку. Робот забавно засеменил ножками. — Это тот, которого я привез тебе из Гонконга?

— Да, — сказал Эдуар, поставив чашки на столик. — Он самый.

— А где ты достаешь для них батарейки? Для японских роботов, я имею в виду?

Эдуар неопределенно пожал плечами. Разговор не клеился.

— Как поживает Алиса? — выдержав паузу, непринужденно спросил Доман.

— Алиса? По-моему, хорошо.

— Это она расшифровала мою телеграмму?

— Да.

— Она очень профессионально работает.

— В этом нет ничего удивительного. Алиса умница.

— Она отошла?

— От чего?

— От дел.

— Да, особенно в последнее время. Впрочем, и я тоже все меньше ими занимаюсь.

— Так сколько же их у тебя?

— Чего?

— Роботов, роботов…

— Не знаю, Жосс. Я их не считал. Наверное, сотня, а может быть — полторы.

— Да, я вижу, у тебя есть, кем манипулировать, — медленно сказал Жосс, вплотную подходя к Валеруа. — А шпики, которые там, внизу? Их сколько? И они тоже подчиняются тебе?

— Да, и их много, Жосс… — медленно ответил Валеруа, понимая, что игра заканчивается. — Они на крышах, у обоих входов, на лестнице, в отеле напротив…

— А Мартен и Рагуле наблюдают за операцией сидя в кафе.

— Если ты успел их заметить, тогда зачем же ты поднялся ко мне?

— Как — «зачем»? Ты ведь меня об этом попросил, Эдуар!

— Жосс, — оправдывающимся тоном быстро заговорил Валеруа. — Жосс, я так надеялся, что ты разгадаешь наш ход и не придешь! Ведь они пристрелят тебя, как собаку. И зачем только ты затеял эту игру, в ней нет никакого смысла… Прошло два года, это очень много, Жосс… За это время все изменилось. И политика, и обстоятельства — все, все изменилось…

— Да, Эдуар, и я тоже изменился. Все изменилось, но остался президент Нджала и служба безопасности. И если я собирался убить его тогда, два года назад, то теперь я тем более должен это сделать. Ты не представляешь себе, Эдуар, что это такое — провести два года в каменоломнях и тюрьмах…

— Я не понимаю твоего упрямства, Жосс, — перебил его Валеруа. — Я вообще тебя больше не понимаю. При чем тут служба безопасности? Что ты имеешь против нее? Ты хочешь обвинить ее в сговоре с Андрозикели Нджалой? Кого из них ты больше ненавидишь?

— А ты догадайся, — насмешливо сказал Доман. — Ну, что, это все, что ты хотел мне сказать перед тем, как меня пристрелят? Или что-нибудь добавишь на прощанье?

— Жосс, ты проиграл. Неужели ты не понимаешь, что все кончено?

В это время за окнами гостиной послышался шум. Валеруа выглянул на улицу — к его дому одна за другой съезжались машины: две, три, потом — десяток, два десятка… Послышалось хлопанье дверей, оживленные голоса, вспыхнули блицы камер. Маленькую тихую площадь осветили лучи автомобильных фар, ее наполнила шумная говорливая толпа… Валеруа заметил, как заметались по площади полицейские агенты, как выскочили из своих машин Фарж и Виктор.

— Нет, дорогой Эдуар, — сказал Доман, — еще не все закончено. Игра продолжается.

— Что это? — растерянно спросил Валеруа.

— Это свободная демократическая пресса, — объяснил Жосс. — Два года назад, во время процесса в Антананариву, обо мне было написано много статей, если ты помнишь… Сегодня я позвонил журналистам и пригласил их сюда, чтобы они вели прямую трансляцию с места убийства секретного агента французской службы безопасности полковника Жосслена Домана.

— Ты с ума сошел! — воскликнул Валеруа. — Это противоречит всем правилам!

— Каким правилам? Ты хочешь сказать, что вы играете по правилам? А вчера, когда ты позвонил Жанне, это тоже было по правилам?

— Но ведь разговор записывали, Жосс… — тихо сказал Валеруа. — Пойми меня…

— Ты думаешь, я этого не знаю?..

Жосс распахнул дверь и вышел на балкон. Он помахал рукой журналистам, и сразу оказался в перекрестных лучах прожекторов. Заработали камеры, засверкали блицы, в толпе репортеров раздался гомон… Сквозь вспышки света Жосслен заметил, как полковник Мартен торопливо пересек площадь и вошел в парадное.

— Господа! — обратился Доман к журналистам. — Я благодарю вас за то, что вы откликнулись на мое приглашение. Хочу сообщить, что я в прекрасной форме. Я только что вернулся в Париж после долгих африканских каникул, сейчас нахожусь в доме моего друга Эдуара Валеруа и совершенно не намерен кончать жизнь самоубийством.

В толпе репортеров раздался дружный понимающий смех.

— Прошу вас внимательно наблюдать за тем, что здесь произойдет в течение ближайших пятнадцати минут, — продолжал Жосслен. — Сейчас я спущусь вниз и отвечу на все ваши вопросы. Для этого мне нужно пройти два лестничных пролета. Надеюсь, что мы вскоре увидимся.

Толпа снова одобрительно загомонила, засмеялась. Доман вернулся в комнату, вынул из лежащей на диване кобуры револьвер Эдуара и направился к выходу.