Мастер Ветра. Искра зла

– Ха, – родич чувствительно хлопнул по плечу. – Ты и тут успел! Видели мы, как воинов туземных подучиваешь.

– Надеюсь вас удивить.

– Уже удивил. Иди скорее. Тебя Белый давно поджидает…

Я взглянул ему в глаза в надежде увидеть там предупреждение. В попытке понять, что кроется за этим его «поджидает». Живот тревожно свело, но глаза Сворка смеялись. Я медленно выдул невольно задержанный вдох.

– Тут тебя красавица поджидала, – знакомо хмыкнул отец, когда я, пошатываясь от крепких приветствий родственников, наконец пробился к нему. – Я уж обрадовался, да кровь дубовицких князей в ней разглядел. Женка Балора, поди?

– Часто приходит, – легко согласился я. С души словно камень свалился. – Просить хочет что-то. Да пока я… болел, не решалась никак.

– Да известно, чего хочет, – погрустнел Белый. – Доведется в Дубровицы попасть, посмотри на князя.

– Доведется ли?

– Скорее всего, – он посмотрел прямо в глаза. Так же, как смотрел тем памятным вечером на тропе с горы Судьбы, выслушав рассказ о мертвой суке и ее щенках. Столько любви и заботы было в том взгляде. Столько гордости и доверия! Бывает и так, что не сказанные слова ласкают лучше сказанных…

– Пошли уже, – подмигнул отец одновременно мне и родичам. – Раз от жен в селище орейское убежали, так пировать будем! А там, глядишь, и время Летящего чествовать настанет.

– Так праздник же только послезавтра…

– Уже? – деланно огорчился лесной князь. Уж ему ли не знать?! – Тем более не стоит терять время!

Веселящейся гурьбой мы двинулись к главному залу.

Давным-давно, еще во времена, когда Спящие ходили по нашей земле, княжьи хоромы выстроили вокруг огромного белого дерева. Старики говорят – боги называли его Светлым Ясенем. И будто бы сами боги принесли сей росток и посадили на месте будущего города.

Под сенью разросшегося древа, сказывают, был разбит прекрасный сад, где вечно цвели прекрасные цветы и птицы не боялись вкушать пищу с рук людей. И именно в честь того, принесенного богами саженца, град и назван был.

Потом боги уснули. Светлый Ясень не пережил первую же суровую зиму. А весной, во время грозы, гигантская молния расколола ствол гиганта. Так, согласно орейским легендам, в брошенный мир, к смерти, голоду и болезням, пришла еще и боль – последний из прощальных подарков Спящих.

Старый Белый и первый ростокский князь Равор Горестный из пня умершего ясеня приказали вырубить два трона, сидя на которых и провозгласили ряду. Со временем колючие огрызки покореженных роз вырубили, землю замостили спилами того самого древа и над бывшим волшебным садом построили крышу. Раз в год, перед праздником Ветра, в Росток приезжали завоеватели из Леса, и тогда в Ясеневом зале ставили столы – пиры пировать. По Спящим тризну справляли, прощальные подарки проклинали, да тут же и моего ветреного легконогого друга привечали. Сотни горожан да еще столько же гостей из других орейских земель – купцы рядом с воинами, мастеровые с военачальниками, князья с крестьянами – всем по чину было рядом сидеть, как свидетелям ряды вечной.

С первыми звездами часть крыши над залом снимали – впускали ветер, и тогда сразу становилось ясно: кто празднику рад, а кто с корыстью какой-нибудь в княжий терем пришел. Холод ранней весны мигом выдувал остатки тепла и зубами не стучали только первые – обильно пищу вкушающие да питьем хмельным не пренебрегающие. Иные же, бывало, и трястись начинали.

Потому женщин и детей на этот пир не звали. Другое дело золотой осенью, когда близ Княжьих ворот вставала ярмарка. Тогда и из окрестных земель и из Леса множество красавиц собиралось на товары да чудеса иноземные поглазеть. Ну, и друг на дружку, конечно. Сестры вот мои, по полгода хитрой вышивкой маялись, чтоб денек на ярмарке блеснуть.

Кроме того, на весеннем пиру не принято говорить о делах. Да только куда от них деться?! Потому и разрешено гостям и хозяевам на месте не сидеть. Встали, прошлись. Встретились – обменялись парой фраз. Через полчаса снова встретились… Как бы невзначай – еще поговорили. К утру и договорились. Тяжел труд правителя.

Я смотрел, как двигается отец. Как вроде совершенно случайно оказывается в компании то с наследником Ростока, то с Вовуром. Как тщательно избегает посла, которого откровенно спаивали воевода с гильдейским старшиной, неустанно вещая о «десятках тысяч умелых воинов из Великого леса».

Принцу пока никто из гостей не навязывался. Кому-то-брат шустро шнырял в купеческих кругах, где его, похоже, принимали за своего. Но ко мне они подошли все-таки вместе. Парель был уже весьма рад празднику.

– Разве твой Басра, жрец, дозволяет отмечать день Ветра? – после коротких приветствий поинтересовался я.

– Ветер – суть явление природы, Всеблагим данное, – зачем-то ткнув пальцем в небо, заявил Парель. – Вот и выходит, что празднование сие не может быть не угодно Ему!

Принц широко улыбнулся – он тоже угощением не брезговал. Я не удержался – засмеялся.

– Славно вы все придумали. Только одно мне непонятно. Как же Басра в Модулярах с проснувшимся богом уживается? Или у вас искра в камне не вспыхнула?