Мастер войны

– Так кто еще его услышал? – Вернулся к прежнему вопросу Карл. Обсуждать свою и ее сущность сейчас не хотелось, хотя кое-что из сказанного могло оказаться отнюдь небесполезным.

– Анна, – сразу же ответила Виктория. – Думаю, Конрад тоже. Про остальных не знаю, но предполагаю, что Дебора и Валерия способны услышать вас, Карл, даже «из-за края».

Она замолчала, и минуту или две они просто сидели, глядя друг на друга. Как ни мало было сказано, обоим было о чем подумать.

– Моя судьба, Карл, – сказала наконец волшебница, – наши с Анной судьбы связаны с твоей, Карл Ругер, неразрывной связью. Не знаю, в чем тут суть, какова причина, и не берусь толковать волю Хозяйки, но так есть. И знаете, Карл, мне это совершенно не мешает.

– Благодарю вас, графиня, – поклонился Карл, подтверждая принятые однажды обязательства. Он был серьезен сейчас, и не только потому, что вопросы доверия и взаимных обязательств – это и вообще вещи, требующие самого серьезного отношения: ну, а если имеешь дело с такой могучей чародейкой, как дама Садовница, тем более.

– Скажите, Виктория, – спросил он, спустя время, – вам приходилось раньше слышать о Зеркале Дня и Зеркале Ночи?

– Приходилось… Есть записи, и в Сдоме, и во Флоре, – ответила колдунья, нахмурив тонко очерченные брови, и вдруг встрепенулась. – Постойте! Когда мы пришли, вы были не в лучшем виде, и что-то… Вы хотите сказать, что смотрели в Зеркало Ночи?!

– Да, – кивнул Карл, и от воспоминания о непрожитой жизни снова сжалось сердце. – Зеркало Ночи… Хотя, видят боги, в легенде о Мотте эти зеркала даже не упоминаются, ведь так?

Он говорил спокойным тоном, стараясь ничем не выдать того, что творится теперь в его взбаламученной воспоминаниями душе. Но от правды куда денешься? Не одна Виктория была сейчас встревожена и едва ли не напугана, хотя такой даму Садовницу Карл никогда еще, кажется, не видел. Зато там, в черном зазеркалье, он видел другую Викторию, плененную, охваченную смертной тоской, беспомощную и сломленную, и образ этот стоял сейчас перед его глазами, мешая говорить с волшебницей так, как следует.

– Вы смотрели?! – Вопрос Виктории прозвучал, как стон, но он же развеял наваждение, вновь обрушившееся на Карла, вернув к реальности, в которой он никогда не насиловал Анну и не отдавал своему мечу – капля за каплей – жизнь умирающего в страшных мучениях Яна Кузнеца.

– Смотрел, – просто ответил Карл.

– И вы все еще живы, – а сейчас Виктория была уже не напугана, она была поражена. – Даже для тебя, Карл, даже для тебя…

– Я, – Карл ощутил вдруг, что не знает, что должен сказать.

– Честно говоря, – продолжил он через секунду, – я вряд ли рискну заглянуть туда еще раз.

Он постарался собрать все свое спокойствие, чтобы достойно выдержать испытующий взгляд дамы Садовницы. Впрочем, как ни тягостны были воспоминания, связанные с путешествием в Зеркало Ночи, Карл не мог не признать, что не сделай этого, многое тайное так и осталось бы неведомым, тогда как теперь он был вооружен таким знанием, которое дорогого стоило, во всяком случае, для того, кто заключил Договор с Моттой.

– Куда открываются Врата? – неожиданно спросила Виктория. – Вы знаете, Карл, куда ведет эта дорога?

«Ну, вот ты и спросила…»

Карл был не настолько самонадеян, чтобы полагать, что никто кроме него не догадается об истинной природе зеленого монолита. Ведь оправленный овальной резной рамой камень не был деталью изысканного декора, а являлся чем-то большим, для чего, по сути, и был создан и великолепный, несущий на себе печать древней магии зал, и весь сложный лабиринт, упрятанный от людских глаз в недра горы. Но одна ли Виктория увидела зал Врат таким, каким предстал он взгляду Карла? Возможно, что и нет. Однако вопрос состоял в другом, в том, о чем на самом деле и спросила волшебница. Куда открываются Врата?

– Еще не знаю, – искренно ответил Карл. – Но, разумеется, надеюсь узнать.

– Понимаю, – кивнула Виктория и чуть опустила веки с длинными черными ресницами, скрывшими от Карла выражение ее глаз. – Но только ли в этом смысл нашего путешествия?

Что ж, она была права, Карл знал это, хотя даже не пробовал сформулировать свои истинные намерения, как всегда больше полагаясь в такого рода делах на интуицию, чем на холодный анализ или философскую риторику.

– Что ж, – сказал он вслух, – вы правы, Виктория. Я принужден теперь думать о многих вещах одновременно… Может статься, что…

– Не продолжайте! – решительно перебила волшебница. – Есть вещи, которые таким людям, как мы, нельзя произносить вслух!

«Людям!» – Как ни был он погружен сейчас в совсем иные проблемы, не отметить этого слова Карл не мог.

– Ты истинный кавалер, Карл Ругер из Линда, – Веки Виктории поднялись, и на Карла смотрели огромные, черные, как безлунная ночь, и горящие темным огнем, как агаты или черный янтарь, глаза. – И это, гораздо важнее, чем то, кем ты являешься на самом деле.

– Я принимаю твои слова с гордостью и благодарностью, – ответил Карл, обдумав услышанное и то, как это было сказано. – Но, если так, кем ощущаешь себя теперь ты?