Мастер войны

И меч для боя Норна приготовила особый. Карл понял это сразу же, как только увидел его рукоять, хотя до этого видел только два подобных клинка: свой и тот, что носил за спиной Конрад Трир. Два меча, три меча… Был и еще один, тот, который показало Карлу Зеркало Ночи. И все они были разными. Разнились клинки, их длина и форма, отличались украшения эфеса и рукояти, но у всех трех они были великолепны, если не сказать, роскошны. Тем не менее, как бы ни отличались эти мечи, их роднило нечто особое, что таилось в них самих, существуя, словно душа в теле. Нечто такое, чего не было и не могло быть ни в каком другом оружии. Что-то такое, что Карл затруднился бы облечь в слова, но что, несомненно, присутствовало в каждом из них. Карл это чувствовал, и, как оказалось, не только он. Узнал родную сталь и Убивец. И Синистра содрогался сейчас от неизбежности схватки с одним из «своих». Но судьба не оставила им выбора, ни Карлу, ни его мечу, ни кинжалу, висевшему сейчас на поясе Деборы. Не они решали, чему быть, а чему – нет.

«Откуда он у нее?» – Этого Карл, разумеется, не знал и предполагал, что так никогда и не узнает, как не узнал, например, откуда взялись у него самого, того, каким предстал он в Зеркале Ночи, другой меч и другой кинжал.

Шарк и Нош, так их звали, но тайна их происхождения так и осталась для него тайной.

Шарк… Безжалостный… Нош… Второй…

Это была едва ли не единственная неизвестная Карлу подробность той непрожитой жизни, которую показало ему проклятое зеркало. Тайна, которую оно Карлу так и не открыло, и, видимо, неспроста. Ведь у этих мечей особая судьба и открывается она – если все-таки открывается – только тому, кого выбирает сам меч.

– Как зовут твоего красавца? – спросил он вслух.

– Рин. – Скрывать ей было нечего, это был ее меч.

«Лютый… Что ж…»

– В чем смысл нашей вражды? – спросил он.

И в самом деле, что сделало их поединок неизбежным здесь и сейчас? За все годы их знакомства убить Карл возжелал лишь одну герцогиню Цук, но и та давняя история теперь уже ничуть не волновала его кровь. Было, и прошло. Ни ненависти, ни кровавого долга уже много лет не существовало в его сердце. И если бы не сама Норна, не гибель Леона, и не покушение на жизнь его любимой, Карл вполне мог предоставить Лунную Деву и ее ярхов их собственной судьбе. Однако знала ли об этом она сама? Может быть, и знала, но дело ведь было в другом. София Цук не испытывала к Карлу Ругеру ни ненависти, ни любви. Ей просто нужен был его меч. И как знать, не из-за Убивца ли погиб маршал Гавриель? Ведь вдова кондотьера Нериса, Галина, не покинула императорскую ставку и в то время как раз находилась неподалеку от Гавриеля и его меча.

Судя по всему, не желала Ругеру смерти и Клавдия. Той тоже всего лишь нужен был его меч и, возможно, хотя и не обязательно, сам Карл. Живой… Во всяком случае, так подсказывала интуиция. Что же изменилось теперь? Только ли злополучный бросок Костей Судьбы был виной нынешнему их противостоянию?

– В чем смысл нашей вражды? – спросил Карл.

За что ты меня так ненавидишь? – означал его вопрос.

– Ты попытался разрушить мой план, – с неожиданным равнодушием ответила она, и Карл понял, что теперь – желает он того или нет – поединок их неизбежен. Норна все, что ее интересовало, узнала и сказала все, что хотела сказать. Для нее все уже было решено, и разговор – если это все-таки был разговор – потерял интерес. Она вошла уже в боевой транс, отрешившись от чувств, которые могли помешать в бою, и, значит, дороги назад для них двоих не осталось.

– На вершине пирамиды слишком мало места, – с этими словами она обнажила меч, и время остановило ход.

9

Это был трудный бой. Самый сложный поединок из всех, что провел Карл за свою долгую жизнь. Но и с таким противником судьба свела его впервые. Норна была великолепна, стремительна и непредсказуема, а ее техника фехтования – изысканно отточена.