Мастер войны

Он подошел к камню и положил руки на рукояти меча и кинжала, который он забрал этой ночью у Деборы.

– …Что означает эта формула, я не знаю! – сказал тогда Мышонок.

– Какая формула? – удивился Карл.

– 3 + 1 + 1 + 2 + 2 + 3 = 7 + 2 + 2 = 1 – продиктовал Леон.

«3 + 1 + 1 + 2 + 2 + 3 = 7 + 2 + 2 = 1», – повторил про себя Карл, извлекая из ножен Убивца и Синистру.

И в самом деле, что должны были означать эти цифры? Какой изощренный шифр они содержали? Но ответ на эти вопросы можно было получить, только пройдя весь путь до конца. Никто и никогда не смог бы разгадать эту загадку. Но тот, кто выстроил в давние времена лабиринт, хорошо знал, что ему нужно, а ничего не знавший об этом Карл, сам того не ведая, выполнил все условия Мотты, приведя сюда, в зал Врат, семь спутников.

Семь.

И трое из них были людьми (это три), одна – Отягощенной злом (один), еще одна – зверем (снова один), две – волшебницами (два) и двое – оборотнями (еще раз два). И еще трое были связаны с Карлом узами родства: жена, пусть и невенчаная, дочь и внук. Стало быть, три. А всего семь, хотя 3 + 1 + 1 + 2 + 2 + 3 равно двенадцати. Однако их не двенадцать, а семь, вот в чем дело. Семь спутников и две пары волшебных мечей и кинжалов. Два свидетеля и два ключа. А в итоге один он. Избранный. Тот, кому по силам открыть Врата.

Тоска стала нестерпимой, но отступить Карл уже не мог. Теперь он мог идти только вперед. До конца. Такова была суть последней дороги.

«Прощай…»

Он ударил клинком Убивца в сияющий изумрудной зеленью камень врат, и монолит принял зачарованную сталь, упруго поддаваясь силе удара, как живая плоть, а не горная порода. Точно так же вошел в «камень» Синистра, и Врата открылись. Вернее, они просто перестали существовать, на глазах превратившись в плотный зеленый туман, в который, качнувшись вслед за своим оружием, невольно вступил Карл.

Шаг, и еще один, третий шаг, и туман рассеялся. Карл стоял в узком каменном ущелье. Высокие обрывистые стены дикого камня, прямая, как стрела, черная базальтовая тропа, начинающаяся прямо под ногами и по дну ущелья ведущая к узкой вертикальной трещине устья, где виднелась нежная голубизна рассветного неба да два высоких – во всю высоту стен – кроваво-красных граненых обелиска по обеим сторонам расселины. И все.

Нет, не все.

В ущелье было сумрачно. Карл поднял голову и посмотрел вверх. Отсюда небо, открывавшееся в узком пространстве почти сходящихся в вышине стен, казалось фиолетовым. Это было небо ночи. А впереди оно было светлым, потому что вскоре должно было подняться солнце.

«Вот и заканчивается ночь Мотты…»

Он обернулся на мгновение, чтобы увидеть, что оставляет за своей спиной, но там снова был всего лишь зеленый монолит закрывшихся Врат.

«Западня».

Но в чем смысл этой западни? Зачем понадобился он, Карл Ругер, неведомому пауку, соткавшему эту сеть?

«Выбор», – ответил холодный нечеловеческий голос, и Карл резко обернулся.

Слева, там, где только что возносилась ввысь голая обрывистая стена, прямо из камня появилось огромное женское лицо. Женщина была красива, но красота ее не радовала глаз, а рождала смутное чувство отторжения. Однако именно эти четко очерченные губы и произнесли то единственное слово, которое прозвучало как шепот, но заставило вздрогнуть каменное ущелье.

«Выбор», – сказала она.

«Выбор», – вторил ей другой голос, и Карл увидел, как справа из скалы появляется еще одно чудовищных размеров лицо. Это тоже была женщина. И Карл знал, что найти в ее чертах даже малейший изъян не смогло бы и его требовательное к прекрасному художественное чувство. Однако и этой женщиной он любоваться не стал. Просто не смог.

«Выбор? – спросил Карл. – Что и для чего я должен выбирать?»

Он по-прежнему держал оружие в руках, но сейчас перед лицом таких сил, какие вели с ним разговор, решил, что это излишне. Даже зачарованная сталь иных бессильна против мощи богов Высокого Неба.

«Выбор? – спросил он, вкладывая Синистру в ножны. – Что и для чего я должен выбирать?» – спросил Карл и вдруг увидел, что, сам того не замечая, прошел едва ли не треть пути до исполинских обелисков. Здесь черная тропа прерывалась и начиналась тропа, сложенная из плит снежно-белого мрамора. Когда и как появилась перед ним эта белая тропа, он не знал, но почувствовал, что ступив на нее, совершит нечто настолько ужасное и необратимое, что не может даже вообразить.

«Тропа… Выбор…»

Он снова посмотрел на огромное лицо слева. Холодные выжидающие глаза. Не каменные, а живые… Но определить, какого они цвета, Карл, как ни странно, не мог.