Мастер волшебного слова (СИ)

- Ага, идея Василисы Премудрой, - Булат задумчиво наблюдал за струйкой дыма, выплывающей из трубки, - единственное, что пока сработало. Но тогда кустов там ещё не было. Тогда оттуда тебя выкинуло, нам на горе. Ты был без сознания сначала, мы тебя положили на телегу и доставили к терему Никитичны. Ты был такой несчастный, такой слабый, мы и подумать не могли, что всё так плохо закончится. Но беды, конечно, не сразу начались. Сначала мы все осматривали межпространственный прокол, пытались его закрыть, связывались с остальным миром, передавали новости, встречали разных экспертов, ну и так далее. До тебя руки не сразу дошли. Когда вспомнили, что тебя хотя бы осмотреть надо, ты ещё лежал в беспамятстве.

- Где лежал?

- А там, где тебя оставили, - простодушно пояснила Петровна, - на телеге с сеном. Мы тебя туда положили и забыли.

- Ничего себе, - обиделся Евшиков, - как дрова в поленнице. А если бы я умер?

- Нет, такого счастья не случилось, - багатур скорбно вздохнул, - зато ты внезапно очнулся и заговорил. Надо было сразу голову тебе отрубить или, на худой конец, кулаком приложить, что бы ты замолчал. А мы рты пораскрывали и стояли, слушали. У нас слова такие никто и произнести не может, а тут целая поэма.

- Это, какие такие слова? - заинтересовался их собеседник, - точнее нельзя? А то от меня все слов требуют, а сами боятся. Вон, и ворота испугались, и паук этот сбежал, и вёдра вели себя странно... А я что? Я стараюсь, только вспомнить до конца не могу. Ну, и знать бы, в каком направлении поиск идёт. А то не очень понятно, каких конкретно слов всем не хватает.

- Ты! Ты снова что-то говоришь? - Булат в ужасе вскочил, - Евшик, а что именно ты вспомнил?

- Ну-у..., с вёдрами ты знаешь, хотя я ни одного слова сейчас не упомню, - Евшиков наморщил лоб, - ворота я, как бы это сказать, послать хотел, но не смог вспомнить, куда надо посылать. Да и, вообще, неясно, что это такое и как это. А пауку про мать какую-то говорил, которую куда-то надо было вложить, что ли... То ли в кадушку, то ли в качалку, самому непонятно. С пауком совсем неловко вышло - я в него старым веником Никитичны тыкал.

- Переживёт, - буркнул Булат и снова сделал затяжку, - у меня к тебе просьба, Евшик, со словами своими немножко пока молчи, а то всем худо будет. Ты уже наговорил: я, статный добрый молодец, в двенадцати годах обретаюсь, а Ванечка, наипервейший красавец и завидный жених в нескольких царствах, теперь поддельной Ягишной мается. Из батюшки Кощея наглядное пособие сделал, смотреть страшно, одна корона на голове из знакомого только и осталась! Баюна, нашего тигра поэтического, в банального болтливого кота превратил. А за белую лебедь, Ягишну Никитичну, просто убить тебя хочу! И убил бы, но ты нас всех назад обратить должен, посему, тебя неуча и дурака иномирного теплю.

- А я думал, - съязвил Евшиков, - Кощея боишься.

Какое-то время багатур смотрел на него, пристально и не мигая.

- Это тоже, - наконец-то сказал он, - я ему когда-то кандидатский минимум завалил, с тех пор почти каменный.

И постучал по себе кулаком.

- Слышишь, звук какой? Всё равно, что по статуе стучать. Так что, рекомендую быть благоразумным.

- Да не ёжься, Евша, - добродушно улыбаясь, сказала Петровна, - скоро всё устроится. Я Никитичну подслушал, когда она по блюдцу с батюшкой Кощеем на очередную связь выходила. Так он ей сказал, что везёт правильного и сильного эксперта по волшебному слову, который нам всё и скажет. А как скажет, так и будет.

- Евшик, не трясись так, не то крыльцо рухнет, - фыркнул Булат и с интересом спросил Петровну, - А он, эксперт этот, тоже такое говорить умеет?

- Не умеет, - вздохнула Петровна с сожалением, - но знает, что с нашим неучем делать надо. По крайней мере, Никитична думает, что знает.

- Что это такое со мной делать надо? - взъерепенился Евшиков, чувствуя, как у него от ужаса шевелятся волосы на голове, - эксперта ждёте, а сами меч притащили?!

- Ах, меч, - Петровна замялась, - это я подумал, что, может, мы и сами справимся. Глядишь, батюшка Кощей, если б дело вышло, мне результат как докторскую сразу бы засчитал, учитывая огромный практический материал, так сказать.

И, вздохнув, она потупились. Евшиков, в принципе, ей верил, но почему-то страшно боялся неведомого практического материала. Тем более, что у багатура на лице появилась неприятная кривая улыбка.

- Но мы ещё можем решить все вопросы, - зловеще прошипел Булат, - ты, неуч, кого больше боишься: меня или эксперта неизвестного?

И выразительно щёлкнул зубами. А потом звонко засмеялся, глядя, как Евшиков отпрыгнул в сторону.

- Прыгучий ты, Евша, смешно это, - Петровна, посмеиваясь, стукнула мечом в ножнах по ступеньке, - дурной только. Даже жаль тебя бывает. У Булата просто шутки глупые, так-то он добряк и балагур. А ты всё думаешь, что он тебе ущерб нанести может. А дядюшка и мухи пальцем не заденет, что ж говорить про неуча неразумного!

Евшиков и Булат воззрились на Петровну с немым изумлением.