Мастер всея Галактики(сборник фантастических романов)

— Хуже отрицательного ничего не бывает, — вяло возразил Джек, сам прекрасно понимая, насколько неубедительно звучат его слова.

— Она нездорова, да?

— По–видимому. Паранойя плюс мания преследования. Все, что зацепит ее лягушачий взгляд, тут же становится звеном в цепи всеобщего заговора.

— Но теперь, — вздохнула Марша, — ей не о чем беспокоиться. Потому что она, впервые в жизни, может сокрушить любой заговор.

Прихлебывая обжигающий кофе, Гамильтон рассуждал:

— Думаю, она действительно верит, что создала копию истинного мира. По крайней мере своего. Боже правый, ее истинный мир запросто переплюнет самый лютый глюк алкаша или торчка!

Он с минуту помолчал, затем продолжил:

— То, что она сотворила с Балдой… Маньячка, очевидно, решила, что с ней проделали бы то же самое, попадись она в лапы воображаемых врагов. Натуральная фобия. Она свято верит, что все решается именно таким способом.

Поднявшись, Джек обошел комнаты и приспустил шторы. Солнце уже село. Пустынные улицы окутала темень.

Джек открыл ящик стола, достал пистолет 45–го калибра и принялся набивать обойму.

— Она глубоко заблуждается в собственном всевластии.

Он сунул оружие во внутренний карман пальто. Пальто оттопырилось бугром на груди. Марша грустно улыбнулась:

— Ты похож на бандита.

— Я частный детектив.

— А где твоя секретарша с шикарным бюстом?

— Это ты, — улыбнулся Джек. Марша застенчиво подняла руки.

— А я все гадаю: заметит муженек, что жена… в норме?

— Уже заметил.

— И как?.. — лукаво спросила она.

— Придется терпеть. Во имя былых времен.

— Так странно… Чувствую себя почти толстухой. Плотно сжав губы, Марша прошлась по кругу.

— Тебе не кажется, что я снова привыкну? Но все равно ощущение странное… Эдит Притчет здорово заморочила мне мозги.

Гамильтон с иронией ответил:

— Это в прошлом. Теперь нас несет по другой колее.

Стыдливо пряча свою радость, Марша предпочла не расслышать последнюю фразу.

— Давай, Джек, спустимся вниз! В нашу музыкальную комнату. Там можно… расслабиться и послушать музыку.

Подойдя вплотную к Джеку, она положила свои маленькие ладошки мужу на плечи:

— Пойдем?

Джек резко отстранился:

— В другой раз.

Оскорбленная и удивленная, Марша опустила руки:

— В чем дело?

— А ты не помнишь?

— О!.. — Она кивнула. — Та девица, официантка… Но ведь она исчезла! Когда вы с ней были там.

— Она не официантка.

— Вероятно, да.

Лицо Марши посветлело:

— В конце концов она же вернулась! Так что все в порядке. Разве нет? И знаешь, Джек… — Она с надеждой заглянула ему в глаза. — Я не обижаюсь из–за нее. Я понимаю…

Джек так толком и не понял, раздражает или забавляет его это странное признание.

— Что же именно ты понимаешь?

— Ну, как… ты чувствовал себя тогда. В том смысле, что к ней это не имело никакого отношения; она была всего лишь предлогом. Ты выражал протест.

Гамильтон привлек Маршу к себе:

— Ты невероятно широко мыслящая натура!

— Я считаю, что на вещи надо смотреть по–современному, — важно заявила Марша.

— Рад это слышать.

Высвободившись из объятий, Марша игриво потянула Джека за ворот рубашки.

— Ну, пойдем?.. Ты так давно не крутил для меня пластинки… Я жутко ревновала, когда вы вдвоем отправились вниз… Давай послушаем что–нибудь из наших любимых!

— Ты имеешь в виду Чайковского? Ты всегда ставишь его, когда говоришь о «наших любимых».

— Иди включи свет и отопление. Чтоб было светло, тепло и уютно. Тогда я и приду.

Джек склонился и поцеловал ее в губы.

— Все будет просто излучать эротику, — пообещал он. Марша наморщила носик.

— Излучать? Эх, вы, физики!..

На лестнице было темно, тянуло холодом. Осторожно ступая, Гамильтон спускался во тьму. Хорошее настроение понемногу возвращалось к нему вместе с предвкушением привычного ритуала любви. Беззвучно напевая про себя, он спускался медленным шагом, по долгому опыту прекрасно зная, куда поставить ногу, где сделать поворот…

Вдруг что–то жесткое и липкое задело за штанину и прицепилось к ней. Тяжелое, волокнистое, сочащееся слизью. Джек бешено отдернул ногу. Внизу, с последней ступеньки, нечто большое и волосатое метнулось в музыкальную комнату и затаилось там.

Застыв на месте, Джек прислонился к стене. Вытянув руку, он нащупал внизу выключатель; резко шаркнув ладонью по стене, включил освещение и поспешно разогнулся. Лампа замигала и вспыхнула желтоватым светом…

Над лестницей висела паутина: множество нитей, грубо сплетенных и перепутанных, бесформенное кружево какого–то уродливого монстра. Ступеньки покрывал толстый слой пыли; потолок испоганен пятнами бурой слизи, будто чудовище ползало повсюду, забиралось во все углы, в каждую щель.

У Джека задрожали колени. Он со стоном опустился на ступеньку. Нет сомнений, тварь там, внизу, поджидает в затхлой темноте. Ворвавшись в неоконченную сеть, Джек спугнул гадину. Паутина еще недостаточно крепка, чтобы удержать взрослого человека. Значит, можно попробовать вырваться…