Мастер зверей

Я вышел в "Яар Ерушалаим". Иерусалимский лес был практически таким же как я его помнил по прошлому разу. Те же не слишком густые деревья по склону крутой горы. Облагораживать его еще не начинали, всяких столиков и мест для мангалов еще не было. Было тепло, так что свой брезентовый плащ я снял и скрутил в скатку. Свитер пришлось оставить, так как это уже давно была не столько деталь одежды, сколько вместилище спутницы. Вышел на проселочную дорогу и энергично зашагал вверх. Через полчасика вышел в район Гиват Шауль. Его я знал прилично, все таки проработал здесь не один десяток лет. Тут уже был асфальт, идти стало намного приятнее. Вот и цель наконец, улица с претенциозным названием Конфей Нешарим. Почему ее обозвали улицей Орлиных Крыльев я не знал. Однако название запомнил. Тут и поймал такси. Координаты родичей мне сообщили еще в Америке, так что попросту сообщил адрес водителю и мы понеслись. Иврит я еще тогда знал неплохо, на примитивном, разговорном уровне конечно. Сейчас же, слушая таксиста, все словно заново вставало в голове.

Таксист, немолодой дядька, ловко вилял в потоке машин. При этом непрерывно поносил правительство, арабов, дороговизну жизни и так далее. Я потихоньку начал отвечать и спустя несколько минут мы уже вовсю болтали. Против долларов он ничего не имел, так что я сразу приготовил двадцатку. Все-таки это судьба, подумал я, когда такси принялось кружить по Восточному Тельпиоту. Тогда мы сменили несколько съемных квартир, прежде чем купили свою уже здесь. Официально район назывался Армон-а-Нацив. Дворец наместника то есть. Тут когда-то в домандатные времена была резиденция турецкого главы города. Я расплатился с таксистом и душевно с ним распрощался. Дом был другой, не тот что раньше, но весьма похож. Я поднялся на несколько пролетов лестницы и позвонил в дверь.

– Мишка! – Мама рассматривала меня несколько секунд, потом обняла прижавшись. В груди защемило, я и не подозревал, что настолько соскучился. Потом она хлопотала на кухне, а я сидел и все не мог насмотреться. Столько лет, столько лет прошло. Уже и обиды все стерлись и позабылись. – Ну как ты, что ты, рассказывай.

…– Как-то так. – Я замолк глядя на нее. Мама подняла глаза, – значит тогда у тебя не вышло практически ничего. А сейчас второй заход. Ты уж прости меня за то что было. А что до того, что да как будет, не переживай. "Делай что должен и будь что будет!", кто сказал? – Мама прищурилась как тогда, в детстве.

– Кто сказал не помню, по-моему это у рыцарей на щите написано было.

– Верно. Слушай сынок, а чего у тебя под свитером такое?

– Мам, ты не пугайся только, это моя спутница нынешняя.

– А Черный что?

– Помер, – я вздохнул, – от старости.

– Ну давай, знакомь с твоей спутницей, а то я помру от любопытства. Как ее зовут-то?

– Гадя.

Удивительное дело, мужиков моя змеюка пугает до колик, зато с женщинами моментально находит общий язык. Все-таки есть в дамах что-то змеиное, не иначе. Вон еще Ева со своим змеем общалась. Так что не успел я и глазом моргнуть, как Гадя уже умильно заглядывала в лицо маме, та ее гладила по голове и даже поцеловала в нос. Потом засуетилась, налила высокий стакан молока, выставила на стол. Кобра моя грациозно расположилась вокруг него и принялась питаться. Появился отец, мы обнялись. Снова пошли разговоры, а там и братец пришел со своего университета. Опять он на врача учится. Все таки инерция мира штука реально осязаемая. Везде, где только можно, все пытается развиваться по уже готовому сценарию. С папой решили с утра сходить в банк, вложить на счет деньги. Справка о происхождении богатств была у меня еще с Америки, так что проблем не ожидалось. Ну а пока суд да дело я устроил своим сеанс групповой терапии.

Выяснилась удивительная штука. Мое видение генокода вышло на новый уровень. Теперь фрагменты кода виделись как кирпичики. И, что самое главное, появилась возможность редактировать их. У мамы все было в порядке. Гольдфарбы вообще долгожители. Мамины сестры, насколько я помнил, жили себе и не тужили. Так что немного подправил зубы и чуть-чуть общую регенерацию. У отца пришлось поработать с сердцем, в двухтысячных, как я помнил ему делали шунтирование. Да и рак нашли позже. Так что тут потребовалась более тонкая работа. Братец же был как всегда здоров и весел. Засиделись за полночь. Давненько мне не было так хорошо и комфортно.

* * *