Мастера авангарда

В постсупрематический период Малевич разрабатывает взаимоотношения половин, составляющих единое целое. Эти эксперименты нашли свое отражение в «Торсах» и женских «Портретах». Здесь, как правило, фигура делится на две части вертикальной линией, что в результате воспроизводит удивительный живописный контрапункт. Части строго уравновешены при непременной контрастной двусоставности, и этот пластический канон, созданный художником, поистине блистателен. Так, «Женский торс» (1928–1932, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) является в своем роде совершенным воплощением новой живописной концепции. О периоде «белого супрематизма» напоминает белая половина фигуры, еле различимая на белом фоне. Невесомость этой половины замечательно уравновешивает яркая и плотная вторая часть. Монументальными представляются фигуры «Спортсменов» (1928–1932, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург), где четыре персонажа являются, по сути, вариациями одной и той же двухчастной фигуры. Ритмы и композиция произведения созданы под впечатлением традиционной иконографии «Четырех святителей», как будто Малевич хотел переложить на язык геометризированной живописи древнерусские каноны. Эта картина производит впечатление почти апокалиптическое, поскольку фигуры спортсменов поразительно напоминают мишени для выстрелов.

Однако самым трагичным представляется полотно «Красная конница» (1928–1932, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург). При взгляде на него вспоминаются строки мастера из его книги «Искусство»: «Одни вожди звали к духовной жизни, другие — к материальным благам. Так, уверовавшие люди двинулись в путь, сначала медленным путем, потом при содействии науки, развившей технику передвижения, пошли скорее, потом бежали, а теперь едут и летят в надежде скорее достигнуть благой земли. Прошли десятки тысяч лет, когда человек встал, поднялся и побежал, бежит, бежит и до сих пор… А желанного блага нет и нет, мало того, все знамена в пути своем меняются, как верстовые столбы, на которых написаны и версты, и исчислено время достижения благого постоялого двора, а оказывается, что за постоялым двором вновь идут столбы, обещающие хорошие гостиницы… Движение человеческое в надежде получить благо напоминает собой тех безумных людей, которые, увидев горизонт, бросились туда, ибо полагали найти край земли, позабыв, что все они стоят на горизонте и бежать никуда не нужно».

На полотне мастер изобразил стремительно мчащихся всадников революции под красными знаменами, которых гонит вперед неведомая сила. Их яростный бег по земному шару бессмыслен и бесцелен, что подтверждает равнодушное небо и безразличная к суете людей земля. Этим людям никогда не найдется места во Вселенной, им не суждено найти свою обетованную землю.

^{К. Малевич. «Черный квадрат», 1929 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург}

Картина «Сложное предчувствие» (1928–1932, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург) появилась в результате ощущения художником чувства пустоты, одиночества и безвыходности. Обреченностью веет от безглазой статичной фигуры человека, обреченностью наполнена траурная кайма земли и одинокий устрашающий дом на ледяном фоне голубого неба.

^{К. Малевич. «Автопортрет», 1933 год, Государственный Русский музей, Санкт-Петербург}

В 1930 году Малевича арестовали во второй раз, и вновь его спасло чудо: он покинул тюрьму через несколько месяцев, а в Петрограде уже начинался тотальный террор… В 1932 году произведения Малевича начали открыто подвергать уничтожающей критике. Особенным нападкам подвергался «Черный квадрат». Искусство художника официально было объявлено социально чуждым советскому строю.

В 1934 году уже неизлечимо больной Малевич создал ряд натурных пейзажей и реалистических портретов. Эти работы написаны в духе мастеров итальянского Возрождения. Особенно хорош «Автопортрет» мастера, в котором весь его облик пронизан ощущением величия собственной миссии. Живописец говорил: «Художник открывает мир и являет его человеку… Быть художнику среди вещей необходимо, ибо через него открывается новое видение, новая симметрия природы, он находит (как принято называть) красоту…» Мастер на автопортрете полон достоинства и внутренней силы. Его не может поколебать безумие времени, в которое ему пришлось жить. Таким образом, это полотно, написанное в традициях Возрождения, завершило творческий и жизненный путь художника.