Мастера детектива. Выпуск 13

— Начну сначала. Будь поосторожней с рапирой, Джин. Вначале у меня были сомнения относительно того, мог ли быть хозяином особняка, намеревавшимся всех нас весело перебить, один из участников нашей вечеринки. Ведь я всех их знал и не мог поверить, чтобы кто-то из моих друзей был способен задумать такой кошмар. Но затем в самом начале того, что он называл нашей игрой, я вдруг подумал, что тот, кто решил испытать дьявольский восторг от убийств, не может отказаться от возможности присутствовать здесь и наблюдать за тем, как гибнут его жертвы. Таков склад ума садиста: ему недостаточно знать, что кто-то страдает. Он должен видеть эти страдания, наблюдать за тем, как его жертвы корчатся в агонии. Я не мог понять, каким образом все это происходит, но я знал, что негодяй, скрывающийся за этим ужасным голосом, наверняка находится в одной комнате с нами. Вот почему я настойчиво утверждал, что его тут нет. Я надеялся, что убийца, пытаясь усыпить мое внимание, согласится со мной, но Хэнк поступил умнее: он не задумываясь стал всех уверять, что убийца находится среди нас. Первым прямым подтверждением правильности моей версии о том, что убийца один из нас, был тот факт, что в патио стояли восемь гробов. Если бы убийца действительно собирался уничтожить всех нас, гробов должно было бы быть девять, потому что в этом случае было бы девять трупов, а события сегодняшнего вечера были слишком тщательно спланированы, чтобы оставлять одно из тел без гроба. Очевидно, кто-то собирался уйти отсюда живым, чтобы прислуга засвидетельствовала, что ужин был на восемь персон и в подтверждение их слов было бы найдено восемь мертвых тел. Очевидно также, что человек, который собирался уйти отсюда, был мужчиной. Никто из прислуги не видел нас достаточно близко, чтобы потом официально нас опознать. И вот я стал внимательно следить за тем, не допустит ли убийца какой-нибудь промах. Если бы только я не терял головы, я уже давно понял бы, что за всем этим стоит Хэнк. Но я слишком запаниковал, чтобы вовремя понять это. Хэнк весь вечер выдавал себя, но я очень долго этого не замечал. Но вдруг совсем недавно я понял…

— Что? — вырвалось у Джин.

Хэнк внимательно слушал, и на губах его играла загадочная улыбка.

— Что все это дьявольское представление поставлено Хэнком Абботом! Меня внезапно осенило, что Хэнк был единственным среди нас, кому голос отвечал напрямую. Ты помнишь, Хэнк вскочил с места, изображая приступ страха, и закричал: «Но мы все сидим!» Голос ему тут же ответил: «Сидите не двигаясь, друзья мои». Больше никому из нас он так не отвечал. В тот момент у меня еще не возникло никаких подозрений. О, если бы только они возникли! Именно Хэнк усадил Маргарет в кресло, где был спрятан миниатюрный громкоговоритель. Ты помнишь, когда мы после гибели Осгуда вернулись из патио в дом, как заботливо он подвел тебя к софе и поставил кресла для Сильвии и Маргарет? Хэнк был во Франции с полком майора Чизолма, когда Чизолм так странно погиб в бою, хотя на его участке фронта не было никаких боев. Если Гейлорд Чизолм узнал тогда правду и застрелился, мог узнать об этом и Хэнк. Если бы я только не был так испуган, я мог бы об этом догадаться. Между тем голос продолжал отвечать ему и больше никому из нас. Мои подозрения обрели отчетливую форму, когда Хэнк выстрелил в себя. Тогда ты решила выйти и поискать хозяина особняка в патио. Подумать только: вложить клинок в руку этому негодяю и выйти вместе с ним в темноту! Я сказал, что боюсь выходить из дома, и это было правдой. Именно тогда Хэнк бросился к радиоприемнику с прямым вопросом: «Ну, скажи нам тогда, отчего умер доктор Рид?» Голос немедленно ответил: «Причиной его смерти, друг мой, был выстрел из пистолета». В то время я уже был уверен, что это он, но чтобы окончательно убедиться в своей правоте, я тоже задал вопрос — спросил первое, что пришло мне на ум, но голос ничего не ответил. Вместо этого Хэнк застонал и сказал: «Перестань, мы уже достаточно его наслушались», — или что-то в этом роде. В этот момент я понял, что Хэнк заранее приготовил записи этого жуткого голоса. Тогда я посмотрел на Хэнка и увидел у него на лбу следы порохового ожога, который он ни за что не получил бы, если бы в него стреляли из-за окна. Ты сама стирала порох ему со лба. И вот я уговорил его войти сюда и достал липкий пластырь, который намного лучше подходит для того, чтобы связать преступника, чем носовые платки и разорванные простыни. Хэнк, ну что ты теперь скажешь?

Хэнк не ответил. Он сидел, с любопытством глядя на Питера, и с лица его не сходила насмешливая улыбка.

— Прости меня, Питер, — сказала Джин и опустила рапиру.

Питер торжествующе рассмеялся, затем спросил:

— Хэнк, ты ничего не хочешь сказать, прежде чем мы вызовем полицию?

— Отчего же, конечно, хочу, — любезным тоном сказал Хэнк. — Только вам не удастся ее вызвать. Вам ведь отсюда не выбраться.

— Но мы можем посторожить тебя до тех пор, пока нас здесь не отыщут.

Хэнк пожал плечами.