Мастера и шедевры. Том 2

Удивительна роль Михаила Нестерова как наставника. Почти ни один выдающийся наш современный художник не миновал его влияния. Причем самое поразительное заключалось в том, что Михаил Васильевич жил необычайно скромно, замкнуто, не любил появляться на людях.

Мне довелось слушать, с каким благоговением рассказывали о встречах с ним такие разные по темпераменту и почерку художники, как Александр Дейнека или Павел Корин, Кукрыниксы или Михаил Ромадин.

Потрясает то, что в жизни всех названных мною художников Михаил Васильевич Нестеров сыграл роль учителя, никак не навязывая своего мнения, сдержанно, скупо излагая свои взгляды на искусство.

Нестеров высоко чтил и благоговейно относился к своему призванию — быть художником. Михаил Васильевич не присягал своим учителям на верность служения искусству, но им двигала и целиком владела его душой советь. Совесть живописца, творца.

Долгую, весьма непростую дорогу жизни преодолел Нестеров. Но ни разу он не кривил душой, не отступился от своих убеждений. Его отношение к труду, к своей стезе — пример горения, верного служения любимому делу.

Этот высокий этический накал, ответственность особо надо вспоминать ныне.

Ведь когда доводится встречаться на сегодняшних выставках с полотнами неглубокими, сырыми, а что еще хуже — серыми, невольно возникает тревожный вопрос. Зачем некоторые художники с такою легкостью прокламируют свое небрежение к зрителю, к самому искусству. Ведь звание художника не только почетно и дает привилегии, но оно и обязывает ко многому, и прежде всего к духовной чистоте, к ясности мйровидения, серьезному и упорному труду, совестливости в оценке собственных произведений.

История искусства дает нам немало примеров подвижнического отношения к работе над картинами. Так именно создавались творения непреходящие…

Мастер — гордое слово. Такими были Василий Суриков, Николай Ге, Виктор Васнецов, Михаил Врубель, Исаак Левитан, Валентин Серов.

Таким был Михаил Нестеров — один из последних корифеев великой русской живописной школы.

Н. Касаткин. Девушка у изгороди. Фрагмент

ШЕДЕВРЫ

Велика моя надежда на нашу…

Россию, хорошо она начала свое

искусство, и я глубоко верю, что

она скажет свое особенное, свежее

слово среди международного

искусства. Но я иду еще дальше и

верю, что она подействует

освежающе на других. Дорога она

мне тем… что она старается

понять человеческую душу, дух

народа… везде она ищет

творчества души…

Павел Антокольский

В. Тропинин. Портрет Арсения Тропинина, сына художника.

«КРУЖЕВНИЦА»

«Из маленькой комнаты вышел в гостиную Василий Андреевич. Я остановилась; передо мною стоял пожилой человек… среднего роста с умною открытою физиономией, в очках, с добродушной улыбкой, в халате, с палитрой в руке. «Милости прошу, — заговорил он, — молодая художница. Дай бог вам успеха. А мы со своей стороны будем помогать, как смыслим…» Так вспоминает свое первое посещение живописца Тропи-нина, современница мастера, одна из крепостных графа Шереметева. Имя ее стерло время.

Василий Андреевич тепло принял юную художницу, он в этот же день сказал ей: «Лучший учитель — природа; нужно предаться ей всей душой, любить ее всем сердцем, и тогда сам человек сделается чище, нравственнее… Я всем обязан природе».

Эти сокровенные слова произнес один из самых цельных и обаятельных, духовно чистых людей того времени, прекрасный русский живописец Василий Андреевич Тропинин. Он творил в первой половине XIX века.

Судьба его носит на себе следы тех невзгод, того ярма, которое именовалось крепостным правом.

Право владеть жизнью другого, может во сто крат лучшего и одаренного природой человека.

Сын крепостного крестьянина Василий Тропинин испытал многие «прелести» тогдашнего уклада. Его владелец — помещик граф Морков изображал мецената. «Покровительствовал» изящным искусствам… Он рано приметил недюжинные художнические способности Василия и решил отправить его на учение в Санкт-Петербург в Академию художеств.

Молодой Тропинин попадает в мастерскую портретиста С. Щукина, где проходит фундаментальную школу рисунка и живописи. Казалось, деялось чудо…

Но призрачное счастье Василия длилось не так долго, всего несколько лет. Строптивый его владелец граф Морков повелевает вернуть своего подопечного. Там, в глухом имении, само-дур-меценат назначает Василия Тропинина домашним живописцем. Что, как известно, было распространено… Но, дабы крепостной знал свое место, граф распоряжается, чтобы Василий одновременно с занятием искусством нес самые расхожие, обыденные обязанности дворового человека. Попросту говоря, слуги.

Однако эта личная драма никак не сломила талантливого, уже сложившегося мастера. Он словно не замечает тяжких реалий… и усердно пишет.