Мастера и шедевры. Том 2

В 1818 году Василий Андреевич создает «Портрет сына… в котором как бы изливает свою душу. С сокровенной интимностью он раскрывает свою веру в светлое предназначение человека, в ценность личности людской.

Перед зрителем предстает мир юной мечты, озаренный особенно пронзительной и щемящей доверительностью. Мастер словно раскрывает нам свой секрет, драгоценную тайну, которую художник тщательно хранит.

«Портрет сына»… Куда-то в неведомые нам дали глядит этот кудрявый мальчик, с тонкими, вдохновенными чертами лица. Все гармонично в этом полотне: чуть вздернутые тревожно брови, ласковый, но беспокойный взор, целомудренный, мягко очерченный рот, округлый подбородок. Распахнут ворот свежей рубашки. Все, все до малейшей черточки в холсте наполнено любовью художника к своему детищу, своей надежде.

Мы не ведаем, о чем думал Тропинин, когда создавал свой шедевр, но верится: он мечтал видеть своего сына вольным человеком, освобожденным от унизительных оков крепостного рабства.

Бесконечно трудно даже представить себе весь сложный комплекс чувств, владевших в тот миг сердцем живописца, но его кисть, движимая гуманизмом, душевным теплом и великолепным талантом, создала один из лучших детских портретов не только отечественной, но и мировой живописной школы.

Наконец лишь в 1823 году Василий Тропинин получает долгожданную вольную. В ту пору ему шел сорок восьмой год.

В. Тропинин. Кружевница.

Художник поселяется в Москве. И здесь, в древней столице, в первые, после приезда в двадцатые годы XIX века его живопись достигает полного расцвета. Дух личной свободы будто окрылил мастера. Немало способствовала этому взлету и сама культурная почва Москвы, ее приверженность к искусству, поэзии, музыке, живописи…

В 1827 году мастер пишет Пушкина. И эта картина весьма несхожа с шедевром, созданным Орестом Кипренским.

Александр Сергеевич Пушкин в полотне работы Тропинина покоряет своей притягательной раскрытостью, добротой, раскованностью. Поражает неприхотливость, свобода поворота фигуры.

Портрету присуща некая волшебная полетность, изумительная простота. .

Веришь — это Пушкин. Гений русской культуры. Гордость народа.

Свое, тропининское слово сказал живописец в становлении отечественного жанра. Его «Кружевница» написана в 1823 году. Да, в том заветном году, когда он покинул раздольное имение графа Моркова.

И, переполненный ожиданием счастья, художник творит картину, вошедшую, как классика, во все лучшие издания, посвященные отечественному искусству. Это шедевр.

Может быть, современный зритель найдет в холсте черты некой сентиментальности или умиротворенной идеализации действительности, но музе Тропинина была свойственна незлобливая раздумчивость. Он не был борцом. Его чуткая и чистая душа, может, мирилась со многим.

Он чтил красоту человека труда. В «Кружевнице» трогательно воспето чувство внутреннего достоинства, сохраняемого, не глядя ни на какие препоны уродливого быта.

«Кружевница» лукаво и застенчиво кидает на нас взгляд из полуторавекового далека. В этом облике угнетаемой, но прекрасной крестьянки — совершенство гармонического ощущения личности человека, текучей, изменчивой, колеблемой, как пламя свечи, но прекрасной.

Тропинин отразил лишь миг бытия. Драматургия сложных и порою тяжких будней, проза жизни — за холстом. Она лишь чуть-чуть угадывается в некой скованности позы женщины, в неуловимом движении плеч этой милой девушки.

Сын крепостного Тропинин знал все…

Феномен полотен Василия Андреевича Тропинина — «Кружевница» и «Портрет сына» в том, что, несмотря на внешнее спокойствие и почти благостную умиротворенность, почти неуловимые, тонко закодированные художником нюансы — тревожный отсвет в глазах сына или наклон спины девушки — заставляют вспомнить строки Тургенева, Лескова, Некрасова, рисующие неприглядное лицо крепостного села. Казалось, внешне все прелестно, но гений мастера заставляет сердце зрителя работать, душа наполняется каким-то странным ощущением невысказанности…

В этом сила станковой живописи, отличающейся от плаката тем, что она не кричит, а поет.

За свою долгую жизнь Василий Тропинин создал немало славных картин — портретов, жанров. Они хороши. Во многих из них, особенно в поздних работах, узнаешь знакомые облики московских дворян, высвеченных гением Грибоедова, Гоголя, Тургенева…

Три портрета: сына, кружевницы и Пушкина сияют, как недосягаемые вершины в его творчестве. Они словно отражают какие-то минуты высшего озарения, когда художник с единственной и уже неповторимой легкостью и свободой будто выпевает данную ему природой песню. В них — свежесть, нерастрачен-ность душевных сил, цельность и нерушимость его внутреннего мира, любви к людям, запас добра. В этих холстах проявлены свойства его натуры, широкой, верной своему призванию, благосклонной к чужой беде, прощавшей многие тягости житейской прозы.

Тропинин оставил людям след своего гуманного и, может быть несколько простодушного взгляда на мир.