Мастера и шедевры. Том 3

Совсем по-иному, экспансивно вел себя Давид Штеренберг. Полотно «Старик» вызвало живой интерес. Трогательно приветствовали его Павел Кузнецов и Петр Вильяме. Неожиданно, окруженный молодежью, к ним подошел бородатый, с выпуклым лбом мудреца Владимир Фаворский. Он, молча взявшись за бороду, долго взирал на «Старика». Потом крепко пожал руку Давиду Петровичу.

Н. Терпсихоров. Первый лозунг.

Внезапно из толпы зрителей рядом с Моором возник широкоплечий, кудрявый, синеглазый Федор Богородский. Он притащил Дмитрия Стахиевича к своим холстам «Беспризорник», «Братишка».

— Ну как? — спросил Богородский. — Есть порох в пороховницах?

И вдруг, согнув в локте руку, дал нам пощупать стальной бицепс.

— Ну что, казак, сила есть?

Моор засмеялся:

— Есть, есть, Федя. Только, ради бога, не шуми.

Семнадцатилетний Николай Терпсихоров приходит учиться в студию Юона. Это был 1907 год. Потом поступает по конкурсу в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. И опять мы слышим знакомые имена его учителей — соратников Юона: А. Васнецов, К. Коровин, Н. Касаткин. Николай Терпсихоров был прилежный, трудолюбивый студент.

В 1917 году художник уходит в Красную Армию. Он участвует в гражданской войне.

В историю советского искусства Николай Борисович Терпсихоров вошел как художник одной картины.

«Первый лозунг». 1924 год. Успех холста в его автобиографичности. В этом сокровенная доверительность картины.

Терпсихоров в те годы работал в «Окнах РОСТА». На картине он стоит спиной к нам. Одетый в пальто, озябший. Старательно выводит на кумачовом полотнище: «Вся власть Советам».

В мансарде холодно. Краски, клей стынут. Сквозь разбитое окно дует ледяной ветер. На столе одинокий чайник. Хлеба не видно. В мастерской полумрак. Только мерцают белые гипсовые слепки с античных шедевров… Не гудит «буржуйка». Нет дров. Неуютно, запущенно в просторном чердачном помещении.

Картина — драгоценный документ, подкупающий достоверностью, созданный мастером, может быть, не обладавшим выдающимся дарованием, но отличавшимся ценнейшим свойством — трепетным ощущением и принадлежностью своему времени. Поэтому сегодня полотно трогает зрителя. Хотя написано без всяких претензий — скромно, сдержанно. В нем превалирует неоценимая черта искусства — искренность.

Чепцов. Заседание сельской ячейки.

Вернисаж удался. Поражало многотемье экспозиции, количество станковых картин. В них, в каждой по-своему, отражалось время.

«Тачанка». Холст Митрофана Грекова. Мчатся бешеные кони, клубится пыль. В картине боевые будни, героика гражданской войны… Задумчив, сокровенен портрет Дмитрия Фурманова, соратника Чапаева. Он изображен художником Сергеем Малютиным.

«Смерть комиссара». Большое полотно. Автор Кузьма Петров-Водкин. Изумрудная трава накрыла холмы. В воздухе разрывы снарядов. Кипит бой. Шальная пуля настигла комиссара. И вот в момент кульминации атаки он умирает. Так мастер попытался отразить пафос и трагизм гражданской войны.

… Ефим Чепцов тщательно выписал маленькую картину «Заседание сельской ячейки». Гражданская война окончилась. Надо строить новую жизнь. Авансцена деревенского клуба. Выступает оратор. Судя по всему, недавний красноармеец.

Запомнилась встреча с Ильей Машковым. Моор, поглядев на его натюрморт «Снедь московская», где в изобилии были навалены кренделя, пряники, калачи, караваи, сказал Машкову: «Илья, пора обедать». Но художник, крепко сбитый, с красным блестящим лицом, подвел Моора к большой картине. Она изображала партизан. Бесхитростно, но до иллюзии натурально. Наивно были поставлены, как перед фотографом, два фикуса…

Совсем по-иному показал образ современника Георгий Ряж-ский. Его «Делегатка», одухотворенная, гордая, смело глядит вперед. Это образ-символ. Романтический, отвечающий духу эпохи.

«Ленин в Смольном». Эта картина написана Исааком Бродским, который не раз рисовал Владимира Ильича с натуры.

Г. Ряжский. Делегатка.

Встречался с ним. И несмотря на то что в основу композиции положен известный фотоэтюд Петра Оцупа, полотно поражает своей теплотой и достоверностью. Очевидно, что художник писал с натуры и интерьер и использовал свои наблюдения и этюды. Словом, эта картина, как мне представляется, — один из самых строгих и выразительных документов той эпохи.

Выполненная в сдержанной монохромной гамме, она волнует атмосферой напряженной работы Ильича в состоянии относительного покоя, столь редкого в ту пору.

Неоценима роль Ленина в становлении культуры молодой республики. В суровом 1918 году Максим Горький услышал слова Ленина: «Скажите интеллигенции, пусть она идет к нам. Ведь, по-вашему, она искренне служит интересам справедливости? В чем же дело? Пожалуйте к нам…»

Игорь Грабарь с особым волнением не раз рассказывал, как бережно Ильич относился к памятникам старины. Ленин не разрешал без советов специалистов, а в их числе был и Грабарь, ничего изменять и перестраивать в Кремле. Вплоть до мелочей.

Широко известно отношение Ленина к музыке. Как он взволнованно слушал «Аппассионату»… Как высоко он ценил Бетховена…

Луначарский вспоминает: