Мастера особых поручений

— Мне было пять, когда умерла мать, и я был ей не нужен, — спокойно пожал он плечами. — Отца я не знал. Рос на улице. Так что об этом я знаю достаточно. И… мне кажется, она бы не одобрила твое поведение, правда? — добавил вкрадчиво, с легкой укоризной.

Огневик пару раз хлопнул глазами, а потом часто-часто заморгал, кивнул и хлюпнул носом.

«Что вы делаете?! — возмутился менталист. — Вы же провоцируете его расстройство!»

«Я сохраняю нам живого свидетеля», — флегматично огрызнулся Ондар.

— Не одобрила бы, — всхлипнул огневик. — Мама его любила. Знала, что он не может жениться. Не стала расстраивать и говорить про младенца…

— Ну-ну, не плачь, — попросил Лавиль мягко, увещевательно, словно разговаривал с ребенком. Да в общем-то так оно сейчас и было. — Мама ведь не ругалась, когда ты честно признавался, если сделал что-то дурное?

— Не ругалась. Вздыхала и прощала. — Он утер рукавом слезы.

Смотрелось жутко: взрослый мужчина, сильный маг, убийца, рыдает, словно нахулиганивший испуганный мальчишка. И вроде понятно почему, но… Жутко. Противоестественно.

Однако это не помешало Лавилю продолжить допрос.

— Так расскажи, что случилось? Чего хотел лаккат Мисори? Ты же сам не виноват, это он тебя во все втянул! Зачем брать на себя чужую вину? Он ведь тебя подставил, а сам хочет остаться в стороне, сделать вид, что чист. А это неправильно.

Ирихон торопливо закивал, опять утер рукавом слезы — и заговорил, захлебываясь словами.

О том, как уже здесь, в Глоссе, к нему явился лаккат Мисори собственной персоной и просил прощения за короля. Как рассказал, что Ераший знать не желает бастарда, что он жесток и безжалостен. Рассказывал о том, что король помешан на чистоте крови и одержим идеей получить законного наследника, ради чего не пожалел даже свою бедную первую жену, убил ни в чем не повинную слабую женщину. А ведь законный наследник — именно он, Ирихон, по праву старшинства. В его жилах течет кровь короля. И было бы хорошо, если бы восторжествовала справедливость и корона досталась именно ему. В память о матери.

Он приходил, они разговаривали. Не каждый день, но… обрабатывал бастарда лаккат достаточно долго, с месяц. И, насколько мог судить Лавиль, вполне профессионально. Не давил, ни на чем не настаивал и не требовал убить короля, просто аккуратно двигал огневика к нужной мысли. И, в конце концов, тот сам вызвался помочь и изменить ситуацию.

Рассказал, как и когда подложил бомбу, переданную ему лаккатом.

А больше Ондара ничего не интересовало. Разве что несоответствие по времени: бомбу Мисори заказал гораздо раньше, чем познакомился с бастардом. Знал о нем, но не спешил общаться? Или планировал взрыв в любом случае?

— Сар следователь, а можно мне… бумагу? И карандаши? — робко попросил огневик, когда Лавиль уже собирался уходить.

— Наверное. А для чего?

— Я… рисовать люблю. Любил. Люблю…

— Конечно, — тепло улыбнулся Ондар и вышел.

На душе было тоскливо и пакостно, совсем не хотелось отдавать под суд этого бедного парня. Однако бросить все на середине или совершить какой-нибудь подлог безопасник не мог и предпочел вовсе выкинуть бастарда из головы. В конце концов, следствие еще не закончено, предстоял арест лакката — дело сложное и муторное. Понятно, что решать эту проблему формально, на уровне документов, разрешений и схемы следственных действий, должен не он и даже не Тавьер, тут не обойтись без королевы. Однако отправить людей на обыски, подготовить камеру и решить еще несколько мелких сопутствующих задач — его прямая обязанность.

Северный Туран, лаккат Мисори

Очнулся Тагренай оттого, что его трясли за плечо и звали по имени. С трудом разлепил глаза, морщась и пытаясь сфокусировать взгляд. Под веки словно насыпали песка, виски жутко ломило, и сознание никак не хотело возвращаться целиком.

— Грай, это вообще еще ты?! — На склонившемся над ним лице Таллия было написано искреннее беспокойство.

— Не знаю, — прохрипел хаосит, отчего песок начал ощущаться еще и в горле. Попытался проморгаться, лучше не стало. — Вода есть?

На несколько мгновений северянин пропал из поля зрения, а потом к губам Грая прижался край кружки. Пил мужчина жадно, захлебываясь. Холодная вода стекала по щекам, подбородку, за шиворот, но это не беспокоило. От живительной влаги не только перестало драть горло, но и в голове и перед глазами прояснилось достаточно, чтобы мужчина сумел осмотреться по сторонам и вспомнить, что было до этого. И сесть при помощи северянина.

Знакомый редкий лес, поляна, пахнет костром. Чуть в стороне — силуэт по-прежнему укрытой ветками леталки. У костра сидит Юста, настороженно поглядывает на мужчин.

— Что, не обманула? — сипло уточнил Грай. — Правда нас сюда перенесла?

— Как видишь, — напряженно ответил Таллий. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто меня долго били и валяли в песке, — проворчал хаосит. — Голова как колокол… А ты?

— Никаких странных мыслей и желаний нет? Это точно все еще ты? — продолжал допытываться северянин, проигнорировав вопрос.

— Вот сейчас уже совсем не уверен. Что случилось-то, можешь сказать?