Мастера советского романса

Очень возрос в последние годы интерес к старой русской революционной песне. В этом, как и во многих других явлениях 50-60-х годов, нельзя не видеть своеобразного возрождения тенденций, возникших еще на рубеже 20-30-х годов (вспомним обработки «Песен каторги и ссылки» Белым, Давиденко, Шехтером). Но то, что имело тогда локальный характер, теперь шире и органичней вошло в интонационный словарь советской музыки, от симфонизма до камерной песни. Интонации революционной песни несут в себе не только приметы определенной эпохи (так использованы они, например, в не лишенных интереса романсах М. Кусс на слова революционных поэтов), но и обобщенные «приметы героики». В таком значении они появляются в «Долине Сално» Свиридова.

Гораздо меньший интерес проявляют композиторы к современному городскому фольклору, интонации которого если и используются ими, то обычно в виде иронических цитат. Но зато интонации массовой песни - новой, рожденной советским бытом формы песенного искусства - довольно широко вошли в интонационный словарь советского романса [1]. Мы найдем их даже у Шапорина, Александрова, Шебалина, композиторов, творчество которых наиболее «поднято» над бытом, и, конечно, у Свиридова, Шостаковича, Кочурова и многих других. Методы освоения этой сферы интонаций очень различны: от простого «соседства» романса и песни (в циклах Шапорина, Нечаева [2]) до развития массово-песенных интонаций в жанре монолога, героической арии и т. п. (у Кочурова, Александрова, Кабалевского).

«Работа над говором человеческим» - одна из типичных особенностей всей русской вокальной музыки, чутко отразившей смену воззрений и вкусов в этой области. Среди многообразия решений проблемы взаимоотношения музыки и слова наиболее отчетливо вырисовываются два типа музыкально-речевого интонирования.

[1] В классической музыке мы встречаем лишь единичные примеры обращения к аналогичным истокам. В их числе «Полководец» Мусоргского, где проходит мелодия польской революционной песни.

[2] Цикл «О доблестях, о подвигах, о славе».

«стр. 317»

Первый - тип поэтической декламации, подчиненной мерности поэтической речи, ритмически и интонационно упорядоченной. Второй - тип прозаической декламации, стремящейся отразить единичное, индивидуально-неповторимое произнесение каждого слова. Первый тип в наиболее чистом виде представлен в творчестве Глинки, второй - у Даргомыжского, хотя, конечно, у каждого из названных композиторов можно найти и противоположные примеры [1].

«Поэтический» тип интонирования слова особенно интенсивно развивается в советской вокальной музыке в 30-х годах, о чем не раз говорилось в предшествующих главах. К традиции музыкальной декламации классической поэзии, казалось бы, мало можно было прибавить, настолько совершенные образцы были созданы в XIX веке. Однако и в этом направлении было сделано немало, и некоторые произведения советских композиторов смело могут быть поставлены в один ряд с классическими русскими романсами. Но уже лирика Блока выдвинула новые интонационные задачи, а за ней - лирика Есенина, Твардовского, Прокофьева, поэтов молодого поколения: Е. Евтушенко, Б. Ахмадулиной и других. В предшествующих главах достаточно подробно говорилось о советской поэзии и том новом, что внес в музыку ее образный строй. Скажем здесь лишь о том, что в отношении интонационной выразительности она ставила перед композиторами весьма сложные задачи. Об этом свидетельствует, в частности, история отражений поэзии Маяковского в советской музыке. Великий поэт не мог не привлекать к себе внимания композиторов, но до появления «Патетической оратории» Свиридова они чаще всего шли «по касательной» к самой сущности его творчества. Редкие, единичные отражения стихов Маяковского в советской камерной вокальной музыке затрагивают, главным образом, его лирику, при этом - раннюю. Это мы видим и в цикле И. Белорусца - одном из первых опытов, относящихся еще к 30-м годам,- и в цикле М. Таривердиева, отделенном от него почти тридцатилетием. В этом последнем широко использована

[1] Более подробно эта классификация типов музыкальной декламации изложена в моей книге «Русский классический романс XIX века». М., 1956, стр. 132-134.

«стр. 318»

ритмизованная речевая декламация, своего рода русский вариант «Sprechstimme». Это, разумеется, не случайно. Ведь поэтическая интонация Маяковского подчеркнуто «разговорна», намеренно «не певуча». Не случайно и Свиридов использовал речевую декламацию в своей «Патетической оратории».