Мастера советского романса

И даже гекзаметр, размер не столь употребительный в русской поэзии, был чутко «услышан» композиторами и нашел тонкое воплощение не только в шедеврах Даргомыжского («Юноша и дева») и Кюи («Царскосельская статуя»), но и в малоизвестном романсе современника Пушкина и друга Дельвига - М. Яковлева («К Диону» на слова Дельвига).

Во всех упомянутых выше случаях можно говорить об отражении и обобщении в музыке тех или иных типических закономерностей поэтического ритма.

Но уже ритмы поэзии начала двадцатого века с трудом поддавались типизированному музыкальному воплощению - композиторы находили для них всякий раз новое индивидуальное решение. Поздние романсы Рахманинова на слова поэтов-символистов - ярчайший тому пример, в то время как ранний его шедевр - романс «В молчаньи ночи тайной» на слова Фета - конечно же, связан с пушкинско-глинкинской традицией,

Конечно, еще сложнее обстоит дело с советской поэзией, особенно современной.

По существу, в музыку наиболее органично и широко вошла лишь одна линия советского поэтического творчества, а именно линия, сама по себе связанная с песней, песенностью. Четкость строфики, широкое использование песенных размеров, песенных приемов композиции

«стр. 6»

послужили причиной того, что стихи А. Твардовского, М. Исаковского, А. Суркова и других поэтов, работавших в том же направлении, широко вошли в советскую массовую песню, а затем и в романс.

Гораздо труднее «осваивались» те явления современной поэзии, которые так или иначе связаны с традицией Маяковского, и прежде всего- сам Маяковский.

Трудность музыкальной интерпретации его стихов во многом объясняется ритмической стороной. Ораторская стихия поэзии Маяковского не совмещалась с плавным течением классических размеров русской поэзии, она потребовала смысловых акцентов, смысловых цезур, неслыханной свободы ритма. Эти качества (хотя, конечно, не только они) и создали огромные трудности для композитора, ибо мерность акцентов, повториость тех или иных ритмических формул органически присущи музыке.

Сложность музыкальной интерпретации ритмики современной поэзии лишь одна из сторон вопроса. Мы коснулись ее для того, чтобы показать, что не в одной лишь новизне тем и образов здесь дело и даже не в соотношении интеллектуального и эмоционального начала, а и в самой поэтической специфике . Ведь те же темы и образы современности, выраженные более традиционными средствами, сразу же подхватываются композиторами и находят убедительное музыкальное решение.

Новая же поэтическая форма требует и новых, адекватных ей музыкально-выразительных средств. Найти их вовсе не легко, как не легко было и современникам Пушкина найти манеру музыкального «прочтения» его стихов, которая сейчас нам кажется такой естественной и «само собой разумеющейся».

Поиски в этом направлении должны быть гораздо интенсивнее, ибо интерес к советской поэзии в последние годы вырос необычайно. Об этом свидетельствует успех всевозможных «вечеров поэзии» и тиражи сборников стихов. Шуточное стихотворение Б. Слуцкого с физиках и лириках сейчас уже явный анахронизм. И любители поэзии хотят не только читать стихи, но и петь их, как это всегда и бывало. И часто первое же, не всегда и не во всем удачное, но своевременно появившееся музыкальное воплощение полюбившихся стихов получает небывалый резонанс. Так вышло

«стр. 7»

в годы войны с песней К. Листова на слова «Землянки» А. Суркова. Песня была не лучше многих других, но стала одной из самых популярных, потому что слова ее говорили о том, что было близко каждому, В 60-х годах очень широкое распространение получили песни Э. Колмановского «Я люблю тебя, жизнь» на слова К. Ваншенкина и «Хотят ли русские войны» на слова Е. Евтушенко. И это объясняется, с нашей точки зрения, в первую очередь тем, что люди хотят петь о любви к жизни, о том, что нам не нужна война. И они поют эти песни, вопреки всем нашим профессиональным спорам о вкусе и о чистоте интонационного языка… Заметим при этом, что очень многие любители песенного жанра воспринимают песню как целое» не разграничивая свое отношение к стихам и напеву, не задаваясь вопросом: усиливает ли музыка художественное воздействие слов или же является простой «вокализацией» текста? Но сам-то композитор обязан задавать его себе и не обходить трудности. Потому что создать песню, непосредственно н своевременно отвечающую на запросы народа, и при этом найти доступную и стилистически безупречную форму очень и очень не просто.