Мастера

Бывало, и другой сборщик, поопытней меня, у самого, знаю, дети у него взрослые, — а перед ним стоит, с ноги на ногу переступает, мнётся, мнётся и не выдержит:

— Уж лучше бы мне перед тобой, Георгич, повиниться, как перед родным батькой! Чего при всём-то народе стыдить! Хватит словами меня в краску вгонять.

А Георгич на такого глянет с прищуром и скажет, как приварит:

— А человек-то не кувалда, это только она с двух концов тупая! Сам всё поймёшь, если думать будешь!

Случается на море чрезвычайное происшествие: человек за бортом! Ну, тут общий аврал! Специальный флаг подымают, на воду спускают шлюпку, колокола громкого боя дают, — словом, помогают человеку по заведённому порядку.

Ну, а на суше? Бывает — покатился, покатился иной парень по наклонной плоскости. И на берегу можно за бортом очутиться! А это расписанием не предусмотрено!

И тут всегда к Георгичу, как за спасательным кругом, бежали. Никогда он не отказывал, скажет только:

— Помогать человеку надо так, чтоб он твоей громкой помощи не пугался.

Но уж зато если кто только под себя гребёт, а до товарищей дела нет, или ещё хуже — просто подличает, тут у Рожнова разговор был короткий: вон со стапеля, и дело с концом!

И сейчас, вот уж сколько лет прошло, у себя в бригаде, если что стрясётся, я рожновский наказ соблюдаю: «За мелочь не казнить, а за крупное — не миловать…»

Световой луч

И ещё моему учителю спасибо: научил, какой в жизни меркой пользоваться.

Какой? А световым лучом!

Вот, скажем, небо тучами прикрыто, плотно так. То ли гроза собирается, то ли просто день насовсем портится. И вдруг в разрыв между тучами, в щёлочку маленькую и глянет солнечный луч! К земле прорвётся, радуется, на листьях да на воде играет. Видел такое? А?

Что на свете есть прямее солнечного луча? Ничего нет! Световой луч самую прямую дорогу прокладывает.

Корабелы это давно поняли. И свойством этим удивительным пользуются. И вот как.

Всякий раз перед закладкой нового судна под его днищем — как раз посередине стапеля — утепляют стойки — металлические столбики, а на каждой стойке — железная пластинка с дырочкой, словно щёлочка в туче!

Ставят эти стойки строго одна за одной в затылок, по всей длине стапеля. А сквозь дырочки в пластинках и пропускают световой луч. Только не от солнца, а от специальной яркой лампы. Так — из дырочки в дырочку — и пробивается тонкий и яркий световой лучик. И горит в темноте на стапеле светлая живая корабельная ось! А уж после по этому световому шнуру мерную проволоку натягивают, как тугую струну — чтобы звенела!

И при корабельном строительстве все размеры — что вверх, что в стороны — откладывают точными приборами от этого светового луча. Вот и получается — светлая и прямая мерка!

Красивый это обычай и правильный.

А Григорий Георгиевич красоту нашего дела очень хорошо понимал. И его верные слова я храню в своей памяти: «Жизнь свою надо так держать, чтобы была она прямой — как световой луч на корабельном стапеле!»

Корабли начинаются с имени

Мы, корабелы, не только строители. Мы ещё вроде как бы родители.

Когда в семьях прибавления ждут, ещё не знают, конечно, кто родится — мальчик или девочка, а имена им заранее готовят, выбирают. Целые военные советы с родными да друзьями устраивают: как мальчишку назвать — Вася или Игорь? В честь деда или футболиста знаменитого?! Или как девочку — то ли Евдокия, то ли Машенька?

Так и в нашем корабельном деле: корабль ещё в чертежах, а имя ему заранее приготовлено.

Если это, к примеру, крейсер военный, то и имя ему дадут смелое, боевое: «Отважный», или «Быстрый», или — «Стремительный».

А если судно мирное — танкер для нефти, или рудовоз, или сухогруз для пшеницы там или фруктов, — именем хорошего города его назовут: «Акмолинск» или «Якутск». Всю азбуку от «А» до «Я» перебрать можно!

А вот ещё названия, всем нам дорогие: танкеры «София», «Бухарест», «Будапешт», «Варшава» и «Прага». Не просто — города, а по всем морям и океанам нашу дружбу эти имена несут!

Есть корабли, которые именами учёных названы или известных революционеров. А самые крупные в мире научно-исследовательские суда, которые на нашем заводе построили, зовут именами героев космоса: «Космонавт Юрий Гагарин» и «Космонавт Владимир Комаров».

Бывает и по-другому. Мы ведь для многих стран мира корабли строим. Вот один судовладелец у нас целую партию рудовозов заказал, а названия его дочка придумала. Все суда по названиям опер окрестила: тут тебе и «Риголетто», и «Фигаро», и «Травиата»… Видно, большая любительница музыки!

Как интересно выходит: этот капиталист, может, оперу-то любит итальянскую или французскую, а рудовозы — наши, советские.

Понимает в качестве!

Да это ещё что! Строили мы сухогруз для одной далёкой заморской страны. Показали нам его название — мы так и ахнули: никто прочесть не может! Буквы на наши совсем не похожи — крючочки, червячки какие-то, паучки, а не буквы… Головоломка!