Мастерская пряток

В кабинете тишина. Василия Семеновича можно было разыскать с трудом. Он сидел за столом, горела керосиновая лампа, хотя на дворе был погожий день, и писал. Книги обступали его со всех сторон. Когда-то в детстве Марфуша видела картинку, на которой был изображен двор, обнесенный каменными стенами. И этот двор назывался крепостью. У Василия Семеновича крепость сложена из книг. Книги громоздились на столе, обещая обвалиться и придавить хозяина.

Василий Семенович низко наклонил голову и, казалось, водил по бумаге носом, настолько был близоруким. Временами что-то говорил себе под нос и хмыкал от удовольствия. Одно плечо у него было выше другого, левая рука придерживала книгу, которая так его радовала. На диване лежали раскрытые газеты, словно ненасытные чудовища, и ждали Василия Семеновича. Закуковала кукушка и стыдливо спряталась, отлично понимая, что хозяин не услышит. В кабинете дым, хоть топор вешай — это при больных легких!

Войдя в кабинет, Марфуша оробела — хозяин не работал, а блаженствовал. И лицо отрешенное, и писал он с упоением, и книги ласкал, словно дочек. Так спешил к письменному столу, что пиджак забыл надеть, да и комнатная туфля болталась на одной ноге. Забыл про другую… Не зря дворник его звал блаженным. И только дым, который губил Василия Семеновича, придал Марфуше решимость и силу.

Марфуша громко закашляла. Василий Семенович писал с прежним увлечением. Она громыхнула стулом. Василий Семенович, не поворачивая головы, сказал:

— Благодарю вас, Марфуша, чая не надо…

Марфуша громыхнула дверцей печи. Василий Семенович перелистывал страницы книги, мягко сказав:

— И булочку съем позднее… Благодарствую, Марфа Кирилловна.

Один-одинешенек Василий Семенович величал Марфушу по имени и отчеству. Барин, настоящий барин! И порадовалась, что Степан стоит рядом и слышит, как ее уважает барин.

Время шло. Степан вздыхал, словно раздувал кузнечные мехи, и Марфуша решила действовать. Чувствительно подтолкнула локтем Степана, и тот начал кашлять, будто бил в набат. Вот кого здоровьицем бог не обидел! Недаром бревно по двору на плече таскал, чем очень удивлял Василия Семеновича.

Василий Семенович повернул голову, увидел Степана и сразу нырнул в книги, словно хотел спрятаться. Только Степан не унимался. Василий Семенович скрипел пером. В редкие минуты тишины, когда Степан прекращал кашлять, перо грозило разнести бумагу в клочья.

И Степан победил Василия Семеновича, который понял, что дворник без целкового из кабинета не уйдет. Он заложил рукой книгу, чтобы не потерять нужную страницу, и принялся звать Марфушу.

— Марфа Кирилловна… Марфуша, куда вы запропастились?

— Да здесь я, барин! — довольная тем, что удалось отвлечь хозяина от работы, проговорила Марфуша.

— Вот и отлично. Марфуша, поблагодарите Степана за полки и выдайте ему целковый. Я сейчас очень занят — заканчиваю статью для петербургской газеты. Как освобожусь, так сразу позову и попрошу о новых полках.

И Василий Семенович опустил голову в книгу. Степан попятился, обещание целкового всегда заманчиво, но Марфуша не дала уйти.

— Извините, барин… Деньги я дам… И Степан сделает полки до самого неба… Нонче он не без дела заявился…

— Интересно, — пробурчал Василий Семенович, снимая очки, в которых читал, и водружая на нос другие, в которых приготовился рассматривать беспокойную Марфушу и Степана, стоявшего почему-то с мешком. — Что вы хотите, друзья?

Василий Семенович отодвинул креслице и, извинившись, накинул сюртук. И очень сконфузился, когда увидел, что правая нога без туфли. Действительно, рассеянность его стала поразительной. И Мария Петровна права, когда высказывает ему неудовольствие. Он сделал несколько шажков навстречу и вновь спросил:

— Так в чем дело?

Степан приосанился, почесал бороду и забасил, оглушая Марфушу:

— Дела-то такие, барин. Оная баба, то бишь кухарка, и ейная барыня приказали мне собрать книги в мешок, чтобы ослобонить от них, проклятущих, фатеру. — Степан никогда не произносил такую большую речь, к тому же вчера был на крестинах, выпил хорошенько, и от напряжения выступил пот на лбу. — Так с какого угла начинать? — И Степан раскрыл мешок, предварительно его тряхнув.

Василий Семенович отогнал рукой пыль и, думая, что ослышался, беспомощно посмотрел на Марфушу.

— Какая ейная барыня? Вы что болтаете, Степан? Уму не постижимо… «Ослобонить фатеру»… — Голос его поднялся до самых высоких нот и зазвенел. — И почему разрешаете себе трясти мешок в кабинете… Марфуша, объясните только, что нужно этому человеку в моем доме?!

Марфуша быстро заговорила, путая русские и украинские слова, как всегда при сильном волнении: