Мать

— Начну с просмотра материалов дела, завтра поеду в отделение, сделаю запрос. Теперь у меня есть там знакомый, может пойдет быстрее.

— Ты, кстати, заметил, тебе никто еще родством не ткнул? — Вика пододвинула к себе тарелку с мороженым, которое сначала поставили перед Филатовым, — не узнают что ли?

— Не знаю. Может, тут просто не принято так делать? Знаешь, я как-то даже и не обращал внимания. Приятно.

— К хорошему быстро привыкаешь. И замечаешь только когда оно исчезает, — Вика облизала чайную ложку, — вот, например, это мороженое я ем, пока разговариваю с тобой. И все хорошо. Но я не делаю на нем акцент, просто ем, продолжая общаться. А когда оно кончится, — девушка показала пустую тарелку, — только тогда я и обращу внимание, что когда-то оно и было. Важно только первое и последнее впечатление. А правильно — ценить каждый хороший момент.

— Ты это к чему вообще? — Филатов сложил руки на груди.

— Да не знаю. Так, просто. А впрочем…, - девушка задумалась, — наверное к этому дню. Ты так легко ответил, чем займешься, значит думаешь о деле, попутно проводя время со мной и отдыхая. Это как раз то хорошее, чего ты не замечаешь. А завтра оно пропадет.

— День Объединения празднуют неделю, — улыбнулся Филатов.

— Да-да, я знаю.

— Что опять за негативный настрой? Наверное, у тебя мозг замерз.

— Да иди ты! — усмехнулась девушка, — мой брат — мрачный тип, и это мне передается. Так что давай сам улыбайся почаще и расслабляйся. Мне от этого станет лучше.

— Тогда с завтрашнего дня меняемся. Я буду помощником, а ты — сыщиком. Сама катайся, допрашивай народ и гоняйся за преступниками, а я буду готовить кофе и печатать договора.

— Ты не сможешь, потому что кофе у тебя получается паршивый. Ты до сих пор не разобрался с кофеваркой в офисе.

— Да потому что я тебе говорил, купи попроще! — всплеснул руками Филатов, вызывая улыбку сестры, — зачем эти двадцать пять режимов и десять рычагов? Залил себе кипятком гущу, и все.

— Уже не справляешься, — покачала головой девушка.

— Ты права. Лучше каждый будет заниматься своим делом. Мне гораздо легче начать ценить то, что имею.

Вика повеселилась, всем было весело, и только Александр был полностью сосредоточен на работе. Как только он оказывался нанят официально, в его голове срабатывал триггер, вокруг исчезало все, кроме дела. Возможно, это было проблемой. Вроде как психиатр говорил, что он зацикливается, но ему хотелось верить, что это профессионализм.

В то же время сестра тоже была права, важно ценить моменты с близкими, ведь ему «повезло», почти вся его родня либо где-то далеко, либо мертва.

Сыщик посмотрел на спящую девушку. Почти вся, кое-кого все же удалось держать ближе к себе. И таким разбрасываться не стоит.

И все же, ведомый профессионализмом, Александр не спал, он проверил записи с камер в квартире Яхико. Похоже, что та держала слово и в поле зрения Йошикаге не появлялась, снова вела тихую мирную жизнь, перемещаясь между работой и домом. Судя по всему, со второй должности она ушла или же взяла пару отгулов.

Филатов понял, что теперь может спокойно переключиться и разобраться с делом. Можно назвать Идзанами одержимой, да, но в то же время и он сам смотрел на все с одной только точки зрения, не изучив все улики. Наверное просто потому, что его не просили заниматься смертью дочери, а просто уговорить убитую горем мать преследовать убийцу ее ребенка. Это две разные плоскости. И все же мыслить так плоско детективу не стоило, он вышел из разряда «начинающий».

Александр пил кофе, стоя у окна, глядя на ночной город. Она права, кофе у него получается действительно паршивый.

Резко зазвонил телефон, он едва успел снять трубку, чтобы рингтон не разбудил сестру, поэтому даже не успел посмотреть, кто звонит.

— Филатов.

С другой стороны кто-то, чей голос был смутно знаком, активно заговорил по-японски. В какофонии звуков сыщик даже не пытался что-то разобрать, а просто вытащил из пальто аудиопереводчик, воткнув специальный штекер в смартфон.

— А теперь, пожалуйста, повторите все с самого начала.

— Простите, господин Филатов, я забыл, что вы не говорите по-нашему.

В Японии, по крайней мере до того как она стала частью ОПЗМ, иностранцев не слишком любили, тяжко вели с ними дела и вообще поглядывали с недоверием. Кто как, конечно, люди бывают разные, но вряд ли держава, живущая сама в себе несколько сотен лет, готова была так просто распахнуть объятия для всех и каждого. И вот тогда, таких иностранцев, которые и «по-нашему» даже не говорят, называли «гайдзин». Александр удивился, что Йошикаге не добавил этого слова в конце. Хотя, должно быть, он старался быть вежливым. Да и времена другие.

Однако забавно в своей же стране быть для других «гайдзином», пусть и не так явно.

— Я хотел бы вас поблагодарить, сегодня уже второй день, как я не вижу Яхико. Не знаю, что вы сделали, но сработало! — тут он помолчал несколько секунд, должно быть, решая, задавать такой вопрос или нет. И все же не решился.