Мать четырех ветров

Чем же заполнить четвертое место? Положить туда перга­мент? Или колокольчики? Нет, Лутоня, бестолковка! Вспомни, что говорили тебе мудрый Цай и хитрый Карлос Первый. Пять стихий! Пять. И если все получится по жела­нию нашего величества, грандом пятой стихии станет имен­но он, и это уравняет его власть с властью остальных стихий­ных домов. А уж расширить привилегии наш монарх и без тебя, бестолковки, сумеет.

Чего же здесь не хватает? Точно! Был еще сверток с дере­вяшкой, живое дерево из далекой доксовой страны. Король угрозами да подкупом его у Ванечки выменял. Где полено? Почему его здесь нет?

Я встревоженно взглянула в зал. Там уже вовсю продол­жалось празднество. Рябило в глазах от сменяющихся фигур танца, появились жонглеры, даже его величество отвлекся от обряда, беседуя о чем-то с приближенными.

«Ну и ладно, будет еще триста лет ждать нового Источни­ка, — обиделась я не на шутку. — Нет деревяшки, что-то дру­гое на ее место положу!»

Я пошарила в рукаве халата и достала плоский кругляш. Зеркальце!

«Вот если его туда определить, интересно, какая стихия станет пятой?»

«Магия крови!» — раздалось в голове. От неожиданности я сжала пальцы, зеркальце треснуло, осколки впились в ла­донь. Я вскрикнула. На белом шелке балахона расцветали кровавые цветы.

— Нет! — орала я. — Не бывать этому!

Но моя рука против моей воли тянулась вперед. Еще ми­нута, еще одно мгновение — и кровь моя падет на алтарь и придет в этот мир пятая стихия.

Не хочу. Нет, не буду. Одержимые кровью упыри и вурда­лаки наводнят наши земли, размножаясь с молниеносной быстротой. Даже море не спасет мир от запустения, даже изо­ляция. Разве что быстро изничтожить все порталы, ведущие на континент. Все до единого. И что тогда? А как же мы? Я, Влад, мои друзья?

— Я не пущу вас сюда, темные твари! — взвизгнула я, бы­стро наматывая на порез полу халата.

Кровь не остановила, но теперь хотя бы она не брызгала во все стороны.

— Пустишь, — отвечало эхо в моей голове. — Пустишь как миленькая. У тебя нет этой гадкой живой деревяшки (украсть ее было простым делом). Зато у тебя есть кровь. За­полни отверстие, разбуди Источник и будешь свободна.

— Нет! — Я упала на пол и стала пятиться подальше от ал­таря.

— Да-а-а-а!

Жестокий кукольник вздергивает меня за ниточки, я сама, как кукла, медленно иду обратно, поскрипывая суста­вами. Так вот ты какая, одержимость. Агнешка! На помощь! Какое у нас условное слово было? Петухи! Петухи-и-и-и!

— Тебя чего треплет-то так? — участливо раздалось будто издалека.

Я разлепила веки. Надо мной склонился Бромиста.

— А я, главное, смотрю, ты по полу катаешься, в кровище вся. Тут мне светлейший князь Влад и говорит: «Не могли бы вы, многоуважаемый…»

— Нет, кому я вру? — Деревянные ручки поддержали меня за спину и помогли сесть. — Дракон закричал: «Помоги ей!», а я ему: «Как можно, ведь купол? Ведь ни одна живая душа…» А он ка-а-ак рявкнет: «Ты голем, а не какая-то там живая душа!» И главное, чуть не силой меня к тебе забросил. Я вообще сильный, ты знаешь, но легкий.

Все время журчащего Бромистиного монолога меня коло­тила дрожь. В голове спорили голоса — противные, визгли­вые, ужасающие.

— Попалась я, дядюшка, — прошептала я, ощутив, что еще немного, и опять накатит липкая чернота. — Не дай мне окро­пить кровью алтарь.

А потом я завыла и запричитала теми самыми разными го­лосами, голосами демонов, которыми была одержима, ибо было их сотни. Сотни, тысячи, легион, копошащийся клубок змей, липких, злобных, ядовитых…

Из обморока меня вывела мелодия, напеваемая вполголо­са. Я открыла глаза. Голова моя все так же покоилась на дере­вянных коленях голема. А сам Бромиста подпевал ветру, дер­жа в свободной руке нотный лист.

— Задорная песня. И твои припадки, кстати, успокаива­ет. — Его улыбка обнажила блестящие лакированные зубы и небольшие петельки, которыми крепилась к голове нижняя челюсть. — Долго нам здесь еще сидеть? Народ за сферой волноваться начинает.

— Недолго, — успокоила я собеседника. — Как только я истеку кровью, опасность минует, и сразу сможешь выхо­дить.

— Эй! Мы так не договаривались! Меня твой Дракон по­том со свету сживет!

— А ты, дядюшка, сбеги, — пошутила я.

— Да уж сбегал однажды, друга хорошего в беде бросил, — не поддержал шутку Бромиста. — До сих пор стыдно. А чего, говоришь, ты Источник пробудить не можешь? Что там за артефактище у тебя украли?

Я рассказала. Голем вытянул шею, рассматривая поверх­ность алтаря.

— Ну, так давай я щепку от себя отколю. Все равно — дере­во, оно дерево и есть.

Я взвилась, управляемая изнутри, полная не своей, чужой темной яростью. «Разорвать, убить, изничтожить! Раскро­шить череп, вытащить оттуда пергамент с заклинаниями, ко­торые наделили этого уродца неким подобием жизни, облом­ки выбросить прочь, за пределы сферы. В девчонке еще пол­но крови. Ну, хоть пару капель найдется. Выдавить, выда­вить ее на алтарь, открыть врата, впустить нас. Мы хотим сюда, хотим в этот мир. Здесь тепло и вкусно пахнет и есть свет, краски, есть жизнь, есть кровь!»