Мать четырех ветров

— Когда завтра начнешь синяки считать, помни, у меня не было другого выхода, — устало проскрипел голем и всем те­лом навалился на алтарную плоскость. — И на щепки време­ни ты мне тоже не дала.

Мелодия ветра, казалось, стала громче, торжественнее и глубже свет, и ветряные колокольчики звенели уже почти как настоящие колокола.

— Не поминай лихом, Лутоня. Прости, что так тогда полу­чилось…

И хрупкая деревянная кукла замерла, так и не успев дого­ворить.

Истошный звериный вой разрывал меня изнутри. Тело моего друга меняло очертания. Дерево пошло трещинами, из которых с неимоверной быстротой стали пробиваться кро­шечные ростки. Они тянулись вверх, на них набухали почки, листья скручивались в длинные иглы, бутоны превращались в прекрасные цветы. Пахло хвоей и мускатом. Ветер сдувал опадающие лепестки, обнажая набухающие плоды, под ве­сом которых гнулись ветви огромного, уже почти достигаю­щего потолка дерева.

— Пробудись, — шептала, глотая слезы. — Пробудись, Мать четырех ветров! Пожалуйста. За это отдал жизнь очень хороший… Пусть не совсем человек, но хороший!

Я ревела взахлеб, вытирая лицо окровавленными рукава­ми, когда сверху снизошел золотистый свет. Ослепитель­но-рыжие белки неслись по стволу прямо на меня. И все во­круг превратилось в золото. Золотой ветер связывал золотую воду, которая питала золотую землю, которая питала золо­той огонь, из которого плавился золотой… Человечек?

— Это природа, — у ближайшей белки оказался глубокий женский голос. — Твой друг благородно поступил, пожертво­вав собой.

Белка достала из-за спины орешек и лихо его раскусила. В ее лапке оказалось два камешка — песчаник и гагат, перыш­ко жар-птицы рыжуха пристроила за ухом.

— Ты чего ревешь?

Я уже ничему не удивлялась. Белки так белки, хорошо хоть не пауки или летучие мыши. Источник сам выбирает для себя форму, но ведь она не главное. Я всхлипнула, при­слушиваясь к себе. Где-то на задворках сознания копоши­лись демоны.

— Они боятся моего света, — сказала белка. — Темные тва­ри. Они не смогут теперь прийти.

— А как же те, которые уже поселились в людях? Ты смо­жешь их изгнать?

— Дерзкая, дерзкая Лутоня. — На хитрой мордочке появи­лась улыбка. — Отвлекать богов по мелочам…

И тут золото вспыхнуло, потекло, и я пришла в себя уже в темноте.

— Она ослепнет? — донесся встревоженный голос Агнеш­ки. — Князь, что делать? У нее кровь!

— Все кончено, ты разбудила Источник! Девочка моя, ты просто умница. Пятая стихия…

— Петух! — простонала я. — Агнешка! Петухи, много пету­хов…

— Ты бредишь, Лутоня?

— Хуже, князь, Лутеция одержима.

ГЛАВА 11,

в которой мирятся те, кто ссорился, и побеждает любовь

Что было, что будет, чем сердце успокоится…

Присказка

На Дракона стало страшно смотреть. Под скулами захо­дили желваки, глаза зажглись злым огнем. Он подхватил на руки бесчувственную девушку и побежал к выходу из залы. Агнешка неслась следом изо всех сил, но Цай ее все равно опережал. Гости паляссо дель Акватико на мечущихся ино­странцев особого внимания не обратили. Хорошенькая вет­реница свое дело сделала, грандессой вскорости станет. За­видная доля, если, конечно, девчонка выживет. Но какой же неземной красоты Источник ей удалось разбудить! В центре бальной залы теперь возвышалась огромная сосна. От обыч­ных земных товарок громадина отличалась тем, что ветви ее украшали вовсе не шишки, а золотистые яблоки. Плоды были такой невероятной прозрачности, что на свету можно было рассмотреть семечки, скрываемые золотистой мяко­тью.

Восторженный шепот «молодильные яблоки!» распро­странился по зале, как лесной пожар. Но первого же гостя, попытавшегося дотянуться до волшебных плодов, цапнула белка. Вскорости уже несколько десятков гостей украсились следами беличьих резцов.

— Прикажите выставить стражу! — Его величество Кар­лос Первый не отрываясь смотрел на новый Источник, мо­литвенно сложив руки перед грудью. — Чуду надо позволить произойти, пообвыкнуть в нашем мире. Скоро Источник рас­пространится по острову, заглянет в каждый храм и оставит там свою частицу.

Одна из длиннохвостых белок вскарабкалась по горноста­евой мантии и спокойно села на королевское плечо. Король нежно почесал за рыжим ушком. Курию надо собрать сегод­ня, и теперь участие в ней примет уже пять адептов. Лутеция Ягг оправдала с лихвой надежды, на нее возложенные, и Кар­лос Первый собирался наградить ее по-королевски. Кстати, как там она?

Его величество оглянулся как раз вовремя, чтобы рас­смотреть скрывающегося в дверном проеме Дракона. Что ж, король может быть спокоен. Муж юной ветреницы позабо­тится о ней лучше всех прочих. И король опять погладил бел­ку, сидящую на его плече.

Я ничего не видела. То есть совсем. Изо всех сил вцепив­шись в камзол того, кто пах моим мужем, я прислушивалась к окружающим звукам, цепляясь за них, чтобы не провалиться опять в беспамятство.

— Пропустите нас, ректор! — раздалось над ухом.

— Я должен осмотреть княгиню. Мои обязанности…

Бахнуло, на мгновение заложило уши.