Мать четырех ветров

Комическое представление с алькальдом прошло без суч­ка без задоринки. Даром что про любовные приключения усатого кабальеро ходили самые что ни есть завлекательные слухи, перед хитростью водяницы он оказался беззащитным, как новорожденный котенок. Агнешка все рассчитала фили­гранно. И расстояние, и время, и как ослабить шнуровку пла­тья ровно настолько, чтобы продемонстрировать заинтересо­ванному лицу ложбинку между грудей — таких молочно-бе­лых, таких экзотических для солнечной Элории. Как только Влад Дракон со своей спутницей покинули залу, к донье Брошкешевич чудесным образом вернулись чувства.

— О, благодарю вас, благороднейший дон, о-о-о… — про­шептала она, не забывая глубоко прерывисто дышать.

Зрачки светлых глаз алькальда пульсировали в такт ее дыханию. «Вот ведь бабник, пся крев!» — подумала Агнешка.

— Нет, благодарю, я найду дорогу сама. Да, простите, мне необходимо отдохнуть. Да, спасибо, не стоит…

Она выскользнула за дверь и опрометью бросилась в сто­рону кабинета. Поворот, другой… Никого по дороге не попа­далось. Коридоры были хорошо освещены — в потолочных люстрах пылали свечи. Дом Акватико в удобствах себе не от­казывал. Хотя, если собрать воедино все сведения, оговорки и недомолвки Лутеции, можно сделать вывод, что как раз об экономии им и следовало бы задуматься. Агнешка хмыкнула. Загадочной девушкой оказалась маленькая рутенская ведь­ма! Стоит вспомнить, какой отстраненной и грустной она была поначалу, только попав в университет, как жалась к мэтру Кляйнерманну, как старательно посещала лекции и пропадала в библиотеке. Они с товарками не раз и не два со­бирались подшутить над зубрилкой, но все попытки упира­лись в такую стену безразличия и равнодушия, что желание продолжать издевательства очень быстро покинуло старо­жилов. А потом… Отчуждение никуда не делось, но ветрени­ца быстро и незаметно приобрела уверенность и какой-то столичный лоск. Агнешка с завистью замечала новую одеж­ду, туфельки телячьей кожи, тончайшее кружево мантилий, драгоценные побрякушки, время от времени украшающие то длинную шею, то запястья, то ушки доньи Ягг. Эта новая Лу­теция не нравилась студенткам пуще прежней. Тем более что стала она захаживать к мэтрессе Бланке, той еще кокетке. Ра­зумеется, признанные красавицы Квадрилиума такое спус­тить не могли. И одна из них — избранница огня, донья Рена­та Риоскеро, решилась на открытую конфронтацию. Дуэли среди дам Кордобы не были чем-то из ряда вон выходящим, даже служили неким признаком аристократического свобо­домыслия, избранности, если можно так выразиться. Агнеш­ка прыснула, припомнив эту дуэль. Осторожная водяница тогда не была в гуще событий, но наблюдала за ними с нема­лым удовольствием. Это был день сразу после прошлогодне­го праздника Урожая. Прохладный осенний рассвет встре­тил дуэлянток на заднем дворе за хозяйственными построй­ками. Зрители, не только дамы, но и несколько десятков сту­дентов, расположились на балюстраде, возбужденно заключая пари, на какой минуте отважная донья Риоскеро загонит в угол рутенку. Сама донья прохаживалась по брус­чатке, помахивая шпагой и демонстрируя шелковое белье в разрезах удобной робы. Ее секундантка, донья Корселес, се­менила рядом, оказывая всяческую поддержку. Лутеция явилась минута в минуту, но почему-то вовсе не с той сторо­ны, откуда ожидалось. Появление второй дуэлянтки зрители встретили возбужденным гомоном. На ней была мужская одежда — узкие штаны, сапоги, колет, плотно облегающий грудь, шпага в ножнах на поясе. Длинная толстая коса под­прыгивала в такт шагам. Костюм выгодно подчеркивал все изгибы и выпуклости девичьего тела, и выглядела юная вет­реница так соблазнительно, что даже у Агнешки перехватило дыхание.

Донья Риоскеро наблюдала приближение соперницы с кислой миной.

— Никто не согласился быть твоим секундантом? Неужели во всем университете у тебя не нашлось ни одного друга? Лутеция улыбнулась уголком рта.

— Мне не хотелось никого затруднять.

— Ах, какая скромность! — Донья Рената говорила гром­ко, чтобы было слышно на балюстраде. — Видимо, именно та­кое притворное целомудрие пользуется успехом у кабальеро Нижнего города? Признайся, Лутеция, ты не ночевала дома, якшаясь с разным сбродом, поэтому и не нашла себе секун­данта. И поэтому пришла ты сюда от Северных врат, а вовсе не из жилого крыла.

— Ты лучше дыхание береги, — посоветовала рутенка, ста­новясь в позицию. — А ты… Корселес тебя зовут, что ля? Да, донья Николеса Корселес, точно. Объявляй!

Шелковый платочек взмыл вверх, обозначая начало дуэ­ли.

— Все равно что с ребенком драться, ёжкин кот! — сразу вслед за этим проговорила донья Ягг, провожая взглядом вы­битую из рук соперницы шпагу. И широко, от души, зевну­ла. — Ты бы потренировалась, прежде чем занятых людей от дел отрывать. Еще и в такую рань…