Мать и Колыбель (СИ)

— У тебя мания преследования, мой друг, — равнодушно бросил Бейн Фронкс, однако Акме заметила, что за маской безразличия сверкнула тревога.

— Акме, подойди, — позвал дядя, и девушка, любезно улыбаясь, выпорхнула из толпы и, приближаясь к целителю, увидела рядом с ним коренастого широкоплечего мужчину в модном колете, с крупными серыми глазами, густой копной ярко-рыжих кудрей и рыжей бородой и с весёлыми морщинками в уголках глаз.

— Хочу представить тебя одному старому другу из Карнеоласа. Он любезно согласился приехать из такой дали и навестить меня. Герин Дальн.

Акме сделала книксен и лучезарно улыбнулась, первый раз слыша, что у дяди имеются друзья в Карнеоласе.

— Хороша, нечего сказать, — пробасил карнеоласец, добродушно оглядев девушку. — Твой дядя, барышня, когда-то давно вытащил меня с того света, спас от жуткой лихорадки, когда я находился здесь по делам. Бейн, до чего чудесные у тебя племянники! Не жаль отдавать одну замуж, а другого — женить?..

— Да разве таких удержишь!.. — досадливо отмахнулся Бейн, властно поглядев на Акме.

— Едва ли я собираюсь покинуть дядю в ближайшее время ради подобного события, — ответила та.

— Ишь какая бойкая! — усмехнулся Герин Дальн. — Селѝм! Эй, Селим! А ну иди сюда! Поворкуй с барышней.

Он махнул кому-то в толпе, и к ним подошёл высокий молодой человек… который едва не сшиб Акме этим утром на улице. Девушка застыла, и челюсти сжались от негодования. Молодой человек же, казалось, вовсе не смутился. Он вежливо ей улыбнулся и поклонился, ничем не выдавая того, что узнал.

Он более не выглядел усталым. Глаза переливались таинственным огнём тёмных бесенят. Чёрное дорожное одеяние сменил на элегантный костюм. Бархатный тёмно-зелёный колет, расшитый серебряными нитями. На высокой сильной шее виднелась золотая цепочка, подвеска которой пряталась за воротником.

— Мой племянник, — Герин Дальн сиял, словно вычищенный казан. — Селим, познакомься с племянницей Бейнардия, Акме Рин.

— Здравствуйте, сударыня, — любезно произнёс Селим, во взгляде появился отсвет снисходительности и всё той же чёртовой насмешки. — Рад знакомству.

— Взаимно, сударь, — любезно отвечала девушка, стараясь долго не смотреть в эти зелёные как кибельмидский лес глаза. Или как высокогорные орнские луга.

Больше она не сказала ему ни слова. Из принципа.

— Надолго в наши края? — спросил дядя Бейн Селима, с некоторым удивлением глядя на племянницу.

— Я прибыл по просьбе дяди. Он уверяет, что ему уже тяжело справляться со своими обязанностями без меня.

— Вот сопляк! — шутливо возмутился Герин. — Да он ещё не смыслит в делах! А из Карнеоласа плёлся так долго, что я бы успел съездить в Нодрим да обратно за то же время!

— От Карнеоласа до Кибельмиды путь неблизок, — заметил целитель.

— Он привык к длительным переездам, — сказал Герин. — Сестра моя отчаянно ругает меня за то, что я заставляю его трудиться. Но если он желает унаследовать моё состояние, пусть поворачивается!..

— Вы как всегда любезны, дядя, — весело и беззлобно усмехнулся Селим. — Никогда не щадит, никогда не хвалит.

— Сюсюканья взрослому мужику ни к чему. Двадцать шестой год уже!

Акме старалась не глядеть на молодого мужчину, но глаза её вновь и вновь обращались к его улыбке, глазам, обрамлённым длинными тёмными ресницами. Закатное солнце, падающее на его лицо из окна, золотило ресницы и проникало в самую глубь смарагда глаз, освещая мрак, скрывающий его душу.

Вскоре к ним присоединился статный властно улыбавшийся Лорен, и Акме стало гораздо легче. Брат охотно познакомился с Селимом, украдкой оглядел молодого человека, недоверчиво и придирчиво, но завязал с ним довольно любезную беседу.

Селим и Лорен оказались в центре женского внимания. Целитель, привыкший к первенству, недовольно косился на нового конкурента. Акме, сидевшая далеко от нового знакомого, старалась не смотреть в его сторону, но порой взгляд её всё же срывался к нему и тотчас стремительно уходил в сторону, как только Селим поворачивался к ней. Девицы порхали кокетливыми голосами, хихикали, не отрывая восхищённых взглядов от этих молодых мужчин. Ни одна из них не сказала Акме ни слова, кроме приветствий и общих вежливых замечаний. А Акме старалась не обращать внимание на то, как девицы облепили Селима и сколь увлечённо тот с ними беседовал.

— Акме, — произнесла одна из гостий. — Когда-то мы уже слушали рассказ Лорена про Орн. Что же думаешь ты об этом месте?

— Скажу лишь, что едва ли во всём Архее найдётся место безопаснее и живописнее, — любезно отозвалась Акме. — Местоположение его чудесно — возвышенность, окружённая плотным кольцом скалистых лесов. По ущелью несёт свои воды шумный и кристально чистый О̀рникс. В озере полно рыбы. А луна и звёзды будто намного ближе. Мы просыпались ранним утром, молились, завтракали и отправлялись на занятия. По выходным ходили в церковь, собирались у костра, устраивали танцы или представления.

— Лорен не был столь многословен в своём повествовании, — улыбнулась одна из гостий.