Мать Иисуса

- Сгинь, недотепа. Надоело. Никто не хочет понять... Сами не можете понять - послушайте других. Может быть, установим какой-нибудь порядок?

- А кто будет устанавливать? Ты? - спросила сестра.

- Почему бы и нет? Я, во всяком случае, старший.

- Не ты старший, не ты. Старшего дома нет, - сказала Мария.

- Слушай, Мария. Не хочу тебя обидеть, но ты припомни. Много он бывал дома? Часто ты его видела? Ему до вас и дела не было. Он был, так сказать, выше всего этого.

- Неправда! Неправда!

- Что неправда?

- Неправда! Он любил нас! Он всегда нас любил! Он и уходил из дому, а все равно нас любил. Он отовсюду нам посылал... Где бы Он ни был, он все равно нам посылал... Всегда.

- Что, что он вам посылал? Мария нашлась не сразу.

- Привет и ласку.

- Привет и ласку, - усмехнулся старший брат.

- Не смейся. Не надо смеяться.

- Что ты говоришь? - вмешалась женщина. - Ведь брат он тебе.

- Да, брат. Поэтому и говорю. Для вас это человек не от мира сего. Особенно теперь. Мертвых все умеют любить. А для нас он просто Иисус. И были у него обыкновенные человеческие недостатки. И достоинства. И были у него завихрения. А что касается меня, то я далеко не во всем с ним согласен. Случалось с ним и поспорить. Скажем, по вопросу...

- Любопытно, о чем же вы спорили? - спросил римлянин.

- Ну, это наши внутренние дела, - уклонился старший брат. - Во всяком случае, если бы он был жив, он и сам не захотел бы причинять неприятности своей семье.

Мария посмотрела на него с жалостью.

- Тяжко тебе будет жить. Ох, как тяжело...

- Ну, Мария, я вижу ты тоже научилась предсказывать. Почему же это мне будет тяжко жить?

- Считаешь, что вокруг тебя глупые люди. Трудно тебе будет с глупыми-то всю жизнь.

- Не понял.

Тем временем в дом вошел человек в пыльной дорожной одежде. У него ясное, сильное лицо. Это один из учеников Иисуса.

Мария бросилась к нему.

- Что? Что?

- На дорогах ни души. Иду по улицам Галилеи - никого, тишина, никто не работает, лавки заперты, все сидят по домам. Выглядывают в окошки, чего-то ждут. А чего ждать? Все, что должно было произойти, уже произошло.

- А что произошло? Слухи ходят, а толком никто ничего не скажет...

- Для того я пришел сюда, чтобы сообщить, что произошло. Потому что тебе теперь предстоит совсем другая жизнь. Теперь, Мария, ты будешь жить иначе.

- Ты уж не пугай меня...

- Вечером все мы, Его ученики, собрались как прежде за трапезой, чтобы вместе вспомнить учителя. Двери были заперты. Как вдруг Он появился среди нас - никто и не заметил как, когда - и сказал: "Мир Вам". Только два слова, больше ничего не сказал. На руках и ногах Его были раны от гвоздей. Но мы ничего не смогли сказать Ему в ответ. Мы растерялись. Хотя Он сам говорил нам при жизни: там, где соберутся во имя Его, Он будет между ними.

- Мне думается, он сказал это все же в переносном смысле, - заметил старший брат.

- И стол не накрыт, мало ли что, - заволновалась Мария, - вдруг заявится голодный. А то всегда так: забежит, нашлось что-нибудь - поест, а не сообразишь сразу - уже куда-то дальше пошагал.

Женщина бросилась к Марии, опустилась перед ней на колени. Мария испугалась.

- Ты что? Вставай сейчас же, что это тебе в голову взбрело!

- Мария, ты, Его мать, поймешь меня. Прости за просьбу такую... Мальчик мой, сын мой болеет. Все говорят, надежды нет. Устала я, устала. Укрепи меня в моей надежде! Благослови!

- Вот о чем я тебе говорил, - сказал ученик. - Теперь к тебе многие придут, Мать Божья. И те, кто не верил в Него, попозже, но придут.

- Да что мне делать с ней? Так и будем стоять?

- А ты возложи ей на голову руки и пожелай добра.

- Ну вот, возложила...

- Пожелала добра?

- А как же.

- Вот и все. А теперь, женщина, вставай и можешь идти. И рассказывай всем то, что я рассказал. И ссылайся прямо на меня.

Женщина поднялась с колен.

- Ну, Мария, думали ли мы... Вчера еще... Могли ли мы думать?!... обращаясь к сестре, - Что, девочка, можно ли было подумать?

Поцеловала ее.

- А вы ссоритесь. Разве можно сейчас ругаться? Подошла к старшему брату, поцеловала трижды.

- Сейчас все должны в мире жить. Поцеловала мальчика, тот смутился.

- Отворачивается... Да что ты отворачиваешься, твой брат воскрес! В такой день все могут целоваться! Иисус воскрес!

Поцеловала и римлянина.

- Иисус воскрес!

- Ладно, иди, - сказал ученик. - Только будешь рассказывать - не путай ничего. А то сейчас начнут добавлять своего, кто во что горазд, что было, чего не было. Иди и говори громко, не бойся, теперь пускай они боятся!

Женщина пошла. Ученик в двери провозгласил:

- Люди, выходите! Распахните двери, теперь бояться нечего!

Слышится голос женщины:

- Люди, выходите! Теперь бояться нечего! Теперь пусть они боятся! Иисус воскрес! Теперь все переменится! Теперь всем воздается! Иисус воскрес!...

Ученик обратился к Марии:

- Людей не бойся, кому нужна помощь - помоги.

- Как я могу. Я не умею ничего...

- Сумеешь.

- Да уж поверь, что не сумею. Если он больной. Или она бесплодная. Что же я могу поделать? Только позориться. Я и сказать им ничего не могу.

- Но Он ведь твой сын.

- Ну, мой.

- Бог почему-то именно тебя избрал для этого?

- Ну, меня...