Мать Иисуса

- Простите, что я вторгаюсь к вам. Я околачиваюсь около вашего дома со вчерашнего дня.

- Садитесь, пожалуйста, - пригласила Мария.

- Благодарю вас. Мне надо с вами поговорить. Хотя говорить, возможно, и нет смысла. Я несчастлив, живу безрадостно. Почему? В том-то и дело, что причины, пожалуй, и нет. Кроме разве лишь моей собственной глупости. Правда, эта глупость особая, глупость образованного и даже мыслящего человека. Дело в том, что моя жизнь состоит из делания глупых поступков и разнообразных страданий по этому поводу. Просыпаюсь утром, вспоминаю, что было вчера, и сразу же начинаю вот так мотать головой и бормотать: "Нет, нет". То есть, не было этого, не было! Но это было, ничего уже не исправить. Вы никогда не мотаете головой?

- Нет.

- Причем поступки мои не злобные и корыстные, наоборот! Я непрерывно думаю о ближних, как выражается ваш сын, жертвую ради них самым дорогим. Но потом и очень скоро именно из-за этого начинаю тяготиться, бежать именно от тех самых людей. Ваш сын учил: давайте и воздается вам. Но если ты отдал самое дорогое свое человеку скверному, который надменно принял это и теперь смотрит на тебя сверху вниз? Правда, ваш сын говорил: любите врагов ваших. Но как этого добиться? Вероятно, надо сначала приучиться любить хороших людей, а потом уже попытаться любить и других. Может быть, они до сих пор были обращены к тебе дурной стороной, как и ты к ним. А вдруг обернутся хорошей, как и ты?... Но я обижаю и самых близких - отца, мать! Потом мотаю головой, а уже поздно. Начинаешь думать: как же так - я одинок и печален, ведь это грешно и глупо! Тогда бросаюсь в соблазны веселой жизни - и опять стыд и похмелье. У вас бывает стыд и похмелье?

- Нет.

- Видите... Чего ради я терзаю себя в этой единственной жизни? Что возместит мне эти дурацкие терзания? Загробная жизнь? В загробную жизнь мне трудно поверить. Я преклоняюсь перед вашим сыном, его учение - это, в сущности, гениальные уроки практической морали. И служат они не только для того, чтобы делать людям добро, но для излечения своей собственной души, для покоя и гармонии здесь, внутри! Но - загробная жизнь? Вероятно, поверить в нее мне мешает образование, знание конкретных наук... Но предположим, что после этой жизни ничего не будет. Тогда значит, что все это - земля, солнце, птицы - все только временное, несущественное? Я имею в виду тех, кому трудно поверить!... Да, но ведь можно быть свободным от религиозной веры и все же оставаться нравственным человеком. Делать добро и не терзаться суетой. Разумеется, для этого надо много сердца и ума. Но поначалу хотя бы понять!...

Он вдруг рухнул, уткнулся головой в колени ей. Она с трудом его подняла. Он заговорил не сразу.

- Благодарю вас. Этой беседы я не забуду... И вышел.

- Видишь, как просто? - сказал Марии старший брат.

- Умный человек.

- Невропат, - сказала сестра.

- А знаете, ваш Бог приносит больше пользы, чем римские конкуренты, заметил римлянин.

За дверью все громче голоса. Старший брат отправился наводить порядок, но было уже поздно. В комнату опять входил слепой, с ним другие.

- Мы уже договорились - по одному человеку, - сказал старший брат. - А тебя я вообще просил обождать.

- Мы ждали. Мария, но ты не зовешь нас, - сказал слепой. - Очередь все растет, если ты будешь медлить, мы так и не дождемся! Там все здоровые, они могут подождать, а нам трудно.

Мария вскочила.

- Не сумею я этого! Не умею! Говорите - я мать! Ну и что! Своих матерей вы уже не просите, чтобы они вас исцелили!

- При мне к твоему сыну однажды подошел человек в проказе. Иисус очистил его. Все это видели! А мне, незрячему, не удалось приблизиться к нему! Помилуй меня, Мария! Мы верим тебе, почему ты сама себе не веришь! Сжалься надо мной, попробуй!

- Попробуй, Мария! - сказал старший брат. - Почему не попробовать? Иисус тоже не знал своих возможностей, а потом узнал и видишь, что получилось?

- Уходите отсюда! Уходите! - кричала Мария. Из двери на нее печально смотрел ученик.

- Дурные слухи догнали меня в пути. И я вернулся. Говорят, ты заставляешь ждать пришедших к тебе людей за дверью дома.

- Мы прибегли к этому только ради удобства, - оправдывался старший брат.

- Не с тобой говорят. Твой сын, Мария, никогда не заставлял людей ждать за дверью дома. Твой сын попросил бы их зайти.

- Нечего им заходить - у меня дела.

- У тебя сейчас нет более важных дел.

- Я три ночи не спала, у меня семья не кормлена, я три дня в доме не убиралась!

- Надо, чтобы было чисто в душе, а не в доме.

- В душе у нее чисто, - сказал старший брат. - Она Иисуса родила! Не забывайте все же, куда вы пришли!

- Ну что я могу сделать, если он от рождения слепой? - сказала Мария.

- А что в таких случаях делал твой сын? - спросил ученик.

- Не знаю...

- Все знают, одна ты не знаешь.

- Я не видела. Дома он этого не делал.

- Кто истинно верит, тому не надо видеть.

Мария молчит.

Ученик задумался, потом сказал печально и сурово.

- Ради твоего сына я хотел молчать. Но теперь скажу. Ради него же.

Пришедшие в дом люди слушали его тревожно.