Мать королей

– Жалко страну… язык почти тот же, что и в Польше, она стремиться к нам, только протянуть руку…

Всё ещё встревоженный король отстронялся руками от слов.

– Они еретики! Неверные! Перед которыми закрывают костёлы. Они дьяволу служат. Отца папу не признают… они прокляты.

Витовт дивно выкручивал губы.

– А что нам до их веры? – прервал он. – Я в Литве сажаю татар и даю им молиться, как хотят, хоть они Христа не признают; евреев мы везде терпим. Разве мы не должны терпеть тех, кто почитает Христа иначе, чем мы, и давать свободу восхвалять Его, согласно их обычаю?

– Еретики хуже, чем неверные! – воскликнул Ягайлло горячо и с великим страхом. – Я слышал это из уст епископов: те Христа не знали, а еретики от Него отступили и от костёла отделяются.

– Это дело ксендзев, не наше, – прервал Витовт, – мы должны возвышать и увеличивать государство, это наша обязанность. Когда Чехией овладеет наш, Корибут, пусть потом твоё духовенство зерно от плевел в них отделяет.

Ягайлло то и дело затыкал уши. Он со страхом поглядывал на двери и вокруг, не подслушивают ли их, вздрагивал. Помимо духовенства, он боялся самого Бога, гневом которого ему угрожали. Збышек особенно был неумолим в деле гуситов, уговаривая искоренить ересь. Невзирая на это, Витовт настаивал, не уступая. Корибут был готов. Между двумя – Збигневом, который метал молнии в чехов, и литовским князем, который дело веры отделял от земных и хотел расширить государство, Ягайлло, боясь обоих, находился в самом досадном положении. Витовта он не хотел от себя отталкивать из-за брака, в котором тот мог ему помочь, Збигнева же боялся, потому что он постоянно был рядом с ним и над ним, а он представлял и большинство духовенства, и большую часть сенаторов и совета.

В душе старый, уставший король был на стороне мира, не на стороне новой войны, боялся авторитета папы и церкви. По наполовину встревоженному, наполовину утомлённому лицу было видно, что этот разговор мучил его и был неприятен. Он смотрел на Витовта, точно умолял его о жалости. Но именно это состояние Ягайллы склоняло князя к более сильному наступлению.

– Сигизмунд Корибут всё-таки поедет в Чехию! – сказал Витовт. – Нужно к этому приготовиться. Я его наверняка сдерживать не буду.

– А гарантия, данная Люксембургу? – воскликнул Ягайлло тихим, подавленным и взволнованным голосом. – Мы поставим его против себя, сделаем врагом… именно тогда, когда война с Орденом не сегодня-завтра неотвратима.

– Сигизмунд никогда ни нашим и ничьим другом не будет, – выкрикнул Витовт. – Этого человека нужно знать, одно золото может его получить, а этим ни ты, ни я не сможем обеспечить его досыта.

И Витовт повторил отчётливо:

– Корибут пойдёт в Чехию.

Испуганный Ягайлло молчал.

– Я не могу это позволить, – сказал он.

– А я этому мешать не хочу, – ответил Витовт. – Мы не ксендзы и папское дело нас не интересует.

Ягайлло снова закрыл себе уши.

– Знать об этом не хочу, знать не хочу, молчи! – воскликнул он резко. – Мне нужен папа для моего брака, чтобы его подтвердить.

– А мне тоже, чтобы я тебе Соньку дал, – воскликнул Витовт. – Ты должен на Корибута закрыть глаза.

– Ни о чём знать не хочу! – повторил король.

Витовт иронично рассмеялся.

– Но я также не буду разглашать перед светом, что отправил его, – сказал он весело, – я также его отрицаю, хотя доволен, что это королевство, которое вырвал у нас из рук твой Збышек, может, вернём через Корибута.

Король вздохнул.

– Папа и король Римский – это великая мощь, – шепнул он грустно, – мы с ними бороться не можем. У римского епископа всюду среди нас есть свои подчинённые, его слуги держат костёлы, монастыри, земли, людей, ну, и совести. Мы должны слушать!

Они долго молча переглядывались.

– Ни себя, ни меня к делу Корибута не примешивай, – начал грустно Ягайлло. – Ты не можешь его поддерживать.

– Я не хочу его удерживать, – прервал князь.

Ягайлло спросил о крестоносцах, с которыми, похоже, Витовт был в более тесных и доверительных отношениях, чем раньше.

– Мне снова придёться объявить им войну, – прибавил он, – а ты должен идти со мной.

Князь вовсе не показал, что ему это не понравилось.

– Я к крестоносцам равнодушен. Они слабее и стараются меня получить. Я хочу ими воспользоваться, а сломим их, тем лучше. Я их не отталкиваю, но защищать и прикрывать не буду.

Витовт знал, что более длительный разговор на эту тему Ягайлле будет невыносим, омрачит его и оттолкнёт, таким образом, сделав то, что хотел, то есть объявив королю об экспедиции Корибута, он пытался прояснить его нахмуренное лицо.

Ягайлло в страхе, как бы он от него не требовали больше, чем безразличное и пассивное поведение, говорил уже об отъезде из Трок и необходимости приготовления к свадьбе.

Для того, чтобы развеселить его, чтобы он мог посмотреть на Соньку и порадоваться, Витовт два раза её приводил. Король смотрел на неё и забывал о бремени царствования и короны.

В последний день пребывания в Троках, когда уже о Ко-рибуте вовсе речи не было, неожиданно перед самым расставанием король объявил Витовту: