Мать Мария (1891-1945). Духовная биография и творчество

Покаяние дало Е. Скобцовой дерзновение и силы вновь обратиться ко Христу, терпеть наказание от Которого много лучше, чем жить безнаказанно без Него:

Да, каяться, чтоб не хватило плача,

Чтоб высохнуть, чтоб онеметь.

О, Господи, как же теперь иначе?

Что я могу еще хотеть?

Все тени восстают, клеймят укором,

Все обратилось в кровь и плоть.

Рази меня последним приговором,

Последняя любовь – Господь.

1928 г. (213)

О жизненном пути Кузьминой–Караваевой можно говорить как о пути к Церкви, к Богу, пути стяжания христианской любви. Такой взгляд безусловно оправдан. Тем не менее, когда речь идет о глубоком покаянии, пережитом Е. Скобцовой после смерти дочери и ее приходе в Церковь, то надо сказать, что для нее самой вся предыдущая жизнь представилась не как постепенное движение к истине, а как нечто совсем иное – троекратное отречение от Христа:

Не иные грехи проклинать,

Не стремиться к иной добродетели, –

О моем троекратном, о петеле,

Все о нем буду я вспоминать,

Чтоб глаза выплакать. (128)

писала она в одном из стихов раздела "Покаяние", и это не было лишь поэтическим сравнением себя с апостолом Петром, трижды отрекшимся от Христа. В других стихах мы находим более детальный анализ того, как Е. Скобцова понимала свое троекратное отречение. Вся ее предыдущая жизнь представилась ей не движением ко Христу, а напротив – растратой данной ей с рождения благодати Божией, забвением Бога и отречением от Христа. Нет сомнений, что такой взгляд на свою жизнь, так пережитое покаяние, позволили ей сделать следующий шаг, связанный с принятием монашества. Принося покаяние пред Богом, Е. Скобцова не хочет легкого прощения, отпущения грехов, она уже сейчас, прежде смерти, ставит себя пред страшным судом Божиим:

Моих грехов не отпускай

И благодать не даруй даром, –

Все взвесь, все смеряй, все карай,

Смотри, каким тлетворным паром

Клубится память о былом.

Сокрушена душа пожаром. (214)

На приведенные стихи можно посмотреть как на проявление гордыни: почему это, собственно, кающийся не хочет, чтобы отпустили его грехи? Но ведь стихи, – это не молитва. Если и есть в них некая странность с точки зрения церковного сознания, то она возникает от того, что"Ты", к которому обращается Е. Скобцова, – это Судия, тождественный ее совести. Конечно, Бог – это не совесть, но очень часто Бог именно через муки совести приводит нас к покаянию.

В рассматриваемом стихотворении Е. Скобцова дает обобщенный, но вместе с тем подробный и беспощадный анализ своей жизни. В самом общем виде грех, который она за собой признает, понимается как"предательство Отчего дома"и"расточение благодати". Детство вспоминается ею как благодатное состояние, за которое она не знала чем заплачено. Вести, посылаемые ей Богом через вестников–ангелов, остались с ее стороны без ответа. Так"накопился темный долг". Далее наступила юность, и ее дух стал"скитаться средь ночи"как"затравленный и голодный волк" – характеристика состояния духа, которое было у нее после переезда в Петербург и утраты веры в Бога. Еще беспощаднее Е. Скобцова говорит о том времени, когда она вошла в русскую декадентскую культуру начала XX века, и о последующем участии в революции и Гражданской войне. Об этих"днях"своей жизни она пишет:

И смерть, и кровь, разгул и блуд.

Разнузданность страстей несытых

Они как знак в себе несут.

Кто перечислит всех убитых?

Растленных всех кто соберет?

Кто вспомнит мертвых незарытых? (214)

Е. Скобцова принимает на себя не только так называемые"личные грехи", но и вину за все, что совершалось во время революции и Гражданской войны в России. Тем не менее, она не останавливается в своем покаянии, а двигается дальше, доискиваясь, в чем состоит ее главный грех, следствием которого были все остальные:

Но и не в этом темный гнет, –

Все это знак иной измены

И все вменяю я в умет.

Я захотела жизни тленной,

И гибель в сердце приняла,

И приняла я знаки плена,

И почести я воздала –

Не смыслу – божеские… (214)

Здесь в сжатой форме сказано самое главное, что можно сказать о пути греха и отречения от Бога. Самое главное – это ориентация жизни на"тленное", когда божеские почести воздаются не Богу, а плоти ("не смыслу"). Вспомним, как Лиза Пиленко боготворила Народ, как в стихах"Скифских черепков"Кузьмина–Караваева называла мужчину"владыкой"и"господином", как она писала А. Блоку:"Вы больше человека и больше поэта"и называла его, наряду со Христом, своим"женихом и царем". Все это укладывается в то понимание греха, которое мы находим в покаянии Е. Скобцовой. Желание"нормальной человеческой жизни", вероятно, тоже теперь рассматривается ею как измена Богу, а значит, жизнь в первые годы эмиграции, полная забот о семье, трагически закончившихся смертью Насти, – это тоже"тленная жизнь". За эти три свои измены Богу – "декадентскую", революционную и эмигрантскую Е. Скобцова приносит"огненное покаяние", пред лицом Божиим присуждает себя к заключению в аду, чтобы"не было пути назад" – к прежней жизни:

С ударом каждым кнут Твой крепнет.

О, суд Твой милостив и свят.

Таков конец мой благолепный.

Пусть будет только темный ад,