Мать-одиночка

Обед закончился, так и не начавшись. Шум, гвалт — забегали, засуетились слуги: кто-то поднимал леди Малену, кто-то утешал заплакавшую Лилю, а потом и вовсе увел в ее комнату. Сам же Виттор словно превратился в каменный столб. Он ничего не мог понять. Почему так повела себя дочка? И по отношению к баронессе, но это еще можно понять: возможно, из-за ревности; возможно, просто из вредности. Но что она сделала потом? Зачем накарябала эти каракули? Неужели неправильно вызванный переход повлиял на умственные способности девочки?.. Отсюда и неумение говорить, отсюда и неадекватное поведение… Нужно обязательно показать Лилю лекарям!

— Нужно показать ее лекарям! — эхом раздалось у него над ухом.

Виттор от неожиданности подпрыгнул. Слуховые галлюцинации?.. Он что, сам уже умом тронулся?

Но это была не галлюцинация. Совсем даже не. Это была красная, растрепанная и очень сердитая баронесса Ориан, его невеста.

— Что? — переспросил он, хотя и так все прекрасно расслышал. Но ему была необходима хотя бы пара секунд, чтобы прийти в себя.

— Твою дочку нужно показать лекарям, — сердито повторила леди Малена. — Ты же видишь, она не в себе. Нормальный ребенок не стал бы вытворять такого. И ее неумение нормально разговаривать, и вот это, — ткнула она на окно. — Тут явные психические отклонения. Вот к чему приводит неумелое колдовство!

— Малена, тише! — зашипел, озираясь по сторонам, маршал. — Ты забыла, кто именно совершал ритуал?!

— Ах, да, — опомнилась его невеста. — Но по чьей просьбе?!..

— Виноват, — поспешил он покаяться. — Но теперь-то ее назад не вернешь… Да я и не хочу ее возвращать, это же моя дочь! Но ты правильно сказала, ее нужно показать лекарям. Хорошим магическим лекарям. Они быстро вернут Лиле здравость мышления.

— Но зато распустят по всей столице слух, что у баронессы Ориан скоро появится умалишенная падчерица!

— Лиля не умалишенная! — топнул Виттор. — Не говори так, прошу!

— Так это не я, это они так будут говорить, — развела руками леди Малена. — А я этого не потерплю! Поэтому лечить ее будет Герхат.

— Твой лекарь?..

— А почему нет? Может, он и не самый сильный маг, но и не из слабых. И как лекарь он тоже очень способный, я им довольна. Но самое главное: он не из болтливых! И верен мне.

— Давай сейчас к нему и пойдем! — обрадовался маршал.

— Нет-нет-нет! — покачала баронесса у него перед носом пальцем. — Пока не излечится — ноги ее в моем доме не будет. Не хватало еще, чтобы она меня перед моими домашними позорила. Вот пообедаю, и отправлю Герхата сюда.

— Да, действительно, — оглянулся на стол Виттор. — Все уже, наверное, остыло, давай скорее сядем.

— Спасибо! — с издевкой поклонилась ему невеста. — Ты меня уже накормил, хватит. Как бы икота теперь не замучила. Я лучше дома поем.

И она направилась к выходу, крикнув лакею, чтобы подали повозку.

— Я тебя провожу, — бросился следом Виттор.

— Дай мне побыть одной! — отмахнулась от него леди Малена.

— Но лекаря ты пришлешь? — бросил ей вслед маршал.

— Я не попугай повторять одно и то же сто раз! — фыркнула, не обернувшись, баронесса.

Герхата леди Малена все же прислала. Виттор, так и не пообедав, сидел возле Лилиной кровати, на которой лежала, уткнувшись в подушку, его дочь. Ее тоже не удалось покормить; Аннель пару раз подступалась, но дело закончилось разбитой тарелкой, и маршал шепнул служанке: «Потом, все потом, ничего!»

Седой пожилой маг вошел в комнату и поклонился:

— Ваше высокопревосходительство, моя госпожа…

— Проходите, господин маг, — поднялся Виттор. — Но Лиля очень расстроена, я даже не знаю, сможете ли вы сейчас с ней побеседовать.

— Но ведь если бы с девочкой все было в порядке, меня бы сюда и не отправили, правда? — с улыбкой произнес Герхат. — Позвольте, я присяду с ней рядом.

Маршал посторонился, дав магу пройти. Тот сел на краешек кровати и осторожно положил ладонь на голову Лиле. Она дернулась было, но сразу затихла и Виттор увидел, что дочка расслабилась, хотя так и продолжала лежать вниз лицом.

Герхат наклонился к ней и что-то прошептал. Руку он при этом оставил на ее голове, лишь начал медленно гладить ее рыжие волосы.

И тут маршал услышал, как дочка, тоже шепотом, что-то ответила магу! Это было так удивительно, что он буквально разинул рот. Между Герхатом и Лилей завязался настоящий, хоть и почти неслышимый со стороны разговор. Лишь тихий-тихий шепот, похожий на шелест листвы в не особо ветреный день.

Через какое-то время Герхат убрал с головы девочки руку, сел прямо и сказал ей:

— А теперь тебе нужно хорошо покушать, Лиля.

Виттор снова разинул рот, поскольку дочка наконец-то повернулась, села на кровати и сказала:

— Да.

И при этом она улыбалась! Не от уха до уха, но это была явно улыбка.

Маршал тотчас вызвал прислугу и велел накормить девочку. Сам же набросился на мага с вопросами:

— Что с ней?! У нее все пройдет?! К ней вернется рассудок?!..

— Давайте выйдем, — сказал Герхат, и когда они покинули Лилину комнату, покачал головой: — Ваша дочь и не теряла рассудка.

— Но она… — Виттор замахал руками, не зная, можно ли рассказывать, что сделала с баронессой Лиля.