Мать Печора (Трилогия)

И сползла я с вещей, как с горки скатилась, в воду. Поймала я одной рукой вязку, которой были вещи привязаны, и держусь, а водой меня полощет. Ручей так и наскакивает на меня, от вязки отрывает. Вода под малицу до плеч налилась, и повернуться мне в этой одежде неможно. Пока люди помогать спохватились, я досыта ледяной воды нахлебалась. Да и на помощь ко мне враз не бросишься. С другого берега олени в поду не идут, а Мартыновы олени оторвались от моих саней и оставили меня одну. Первым подъехал Илья, вскочил на Мартынов багаж и оттуда меня за вязку вытянул сначала на свои нарты, а потом и на берег.

Надели на меня, прямо на мокрое платье, леонтьевский вывернутый совик, вместо мокрых липтов** подвертели на ноги сухие портянки. Подпоясалась я веревкой, руки в пазухе грею, у самой зуб на зуб не попадает.

И не пешком ведь иду, снова еду. Хоть до смерти замерзай на санях, а не остановишься: место беспутное, оленям корму нет. И только когда выехали на сухую горбовинку, остановились.

Здесь мы нашли старое чумовище: когда-то стояли ненцы. Тут и щепа у них натесана и дров много оставлено. Кругом чумовища оленьи рога раскиданы, видно, что тут не один день стояли.

Скипятили девушки чай, отпоили, отогрели меня. К вечеру у меня открылся жар. И знаю, что в тундре болеть нельзя, борюсь, а ничего поделать не могу. На другой день из-за меня снова стояли, ждали, пока хворь выйдет. И только на другую ночь мне стало легче. Утром люди подымаются, а у меня уж и чайник для них согрет.

- Вчера, - говорю, - готовый чай пить не могла, а нынче сама согрела.

- Значит, ехать можно, - говорит Мартын, - Олешки хорошо отдохнули.

Вечером подъезжаем к реке.

- Нерчита, - говорит Мартын.

- Чего ты, - говорю, - плетешь: двое суток проехали, да туда же и приехали?

- Нет, - говорит, - это не та Нерчита и не вторая, а уж третья. Ту Нерчиту Верхней зовут. Среднюю мы объехали. А это Нижняя Нерчита.

Дивовались мы, что на этой Нерчите лед еще не пронесло. Петря объяснил, что чем дальше к востоку, тем реки поздней выходят. Совсем как гостей желанных ждали нас реки, и везде для нас были готовы переходы да переезды.

Проехали мы после Нижней Нерчиты еще с десяток километров и остановились в одном леске. Становища ненцы выбирают там, где и корму оленям вдоволь и есть чем глаза порадовать. Лесок наш похож на остров в море-океане. И вдалась в лесок тундра, как морской залив. Не доходя лесного берега стоит небольшой пригорок, - словно волна морская катилась с моря, не докатилась, да так и застыла. Вот на этом пригорке и раскинули мы свое становище: на самом гребешке костер разожгли, а сани вокруг костра сдвинули. На еловых лапах раскинуты вокруг огня наши совики да малицы. И лежим мы на них, к саням прислонились и любуемся на ночную вешнюю зарю.

Каждый год в это время весны над полуночной стороной сходятся две зари, как две сестры. Вот мы и смотрим да любуемся на редкую эту встречу двух сестер красавиц.

Видим мы, как родится и зреет старшая сестра - вечерняя заря-заряница. Отсвечивает она и золотом, я чистым серебром, и бархатом разных цветов. И все небо как голубой шелк, а на нем золотые тычиночки едва-едва заметны: звезды.

Только успела заря вечерняя войти в полную красу, разметать свое дорогое платье по небу, а навстречу ей младшая сестра красавица - утренняя заря, как жар-птица сказочная. Мечут с высоты лучи на тундру, и вся она со своими боровинками, перелесками, озерами и реками - как будто золотыми да серебряными нитками заткана. И каждая птица проснется от крепкого сна и пропоет, как может, свою песню. И каждый зверь поглядит на полночную сторону и тоже, наверно, радуется и ликует. И каждая рыбка выглянет серебряным глазом из своего водяного царства и посмотрит на земную красу, краше которой не бывает.

Мы смотрели до той поры, пока обе зари замкнулись.

7

Новый день - новый путь. К полудню мы доехали до какого-то безымянного озера. Оно пересекло нам дорогу, а перебраться через него было нелегко. Лед на озере поднялся вместе с водой, а между берегом и льдом пролегли широкие забереги.

Делать нечего, взяли пару топоров и принялись лес рубить да валить. Берега озера заросли высокими елками да березками. Нарубили мы их и кладем через воду - комель на берег, вершину на лед. Три-четыре деревца перекинешь, и человеку можно идти. Наметали мы леску поперек не в один ряд, застелили мостик лапами еловыми, чтобы олени ног не ломали, и мост получился не хуже инженерского.