Мать Сумерек (СИ)

Она отозвала ото всех прочих задач Руссу и Раду — с этого дня всякий раз, когда Гайер будет отправляться в Серебряный танаар, им надлежит хранить его безопасность и наставлять в искусстве войны. В помощь Бану отрядила еще сотню отборных «меднотелых». Потом написала длинное сообщение свекру, в котором сообщила, что Гайер будет проводить у деда только весенние и осенние месяцы. Отправить мальчика прямо сейчас нельзя, ребенок еще мал и его следует попросту подготовить к тому, что теперь полгода он будет жить не дома. А до той поры эскорт, который был прислан Яфуром за мальчиком, может расположиться в чертоге на правах почетных гостей.

* * *

Теперь Гайер находился при Бану неотлучно. Вместе с Шиимсагом и Шинбаной он путешествовал с матерью и отчимом.

Сагромах был великолепным отцом. Заботливым семьянином, который, с одинаковой любовью относясь ко всем трем детям, собственным примером приучил Гайера с теплом относиться к матери. Гайер полюбил Сагромаха как родного, по-настоящему. С малых лет не было никого, кого бы мальчик звал папой, но с Сагромахом у ребенка получалось легче, чем можно было предположить.

Танша, в свою очередь, тоже по-другому взглянула на старшего сына. Появление детей от любимого мужчины сделало Бану добрее и мягче, и теперь ее сердце раскрывалось и для мальчика, который столь долгое время был чужим. Поэтому, когда она прибыла в чертог из Гавани Теней, Гайер на правах старшего из детей и единственного, кто пока умел ходить, вбежал в раскрытые объятия матери, обхватив её шею крепкими руками. Сагромаха Гайер откровенно любил сильнее, но теперь и Бану стала не только «госпожа» или «тану-мать», но и просто «мам».

Бану с трудом верила, но именно Сагромах добротой и опытом прожитых лет слепил их семью в единое целое. День за днем Бансабира брала мужа за руку, ощущая, как необъятное тепло разливается в груди и заполняет до пальчиков ног. Ночь за ночью она откидывала голову ему на плечо, когда Сагромах обнимал жену сзади, и пыталась привыкнуть к ощущению, что все хорошо, которому прежде не доверяла никогда. И тем сильнее становилась её любовь к Сагромаху, чем больше была благодарность.

Когда иссякло лето, и настал срок Гайеру покинуть родителей, Бансабира вызвалась отвезти его сама. Маатхас поразмыслил и сказал, что, похоже, самое время воспользоваться предложением погостить у старого тана. Ребенку будет намного легче проститься с родителями там, нежели заведомо ехать непонятно куда в столь нежном возрасте.

Встретив их на пороге чертога, Яфур не протестовал. Одиночество снедало тана, и вся былая злоба выходила на нет перед властью, как он думал, судьбы.

Оставляя сына на чужбине, над которой Гайер однажды возвеличится, Бансабира могла утешиться: наконец-то. Наконец-то их с Сабиром Свирепым замысел начинал сбываться.

Глава 10

Шиада поцеловала в лоб ребенка, не по годам рослого.

— Будь хорошим мальчиком, Идгар, — попросила сына. Хотя мальчишке, нареченному в честь деда, едва минуло пять, он имел рост восьмилетнего ребенка. — И послушным принцем. Обещаешь?

— Да, мама, — улыбнулся ребенок.

— И я тоже буду послушной, — сказала девочка рядом с Идгаром. Трехлетняя, не такая рослая как брат, девочка смотрела на мать удивительно ясным взором. Она была не похожа на малышку Тайрис, и потому в ней Шиада смогла со временем найти утешение потерянному много лет назад счастью.

— Конечно, радость моя, — Шиада поцеловала и её.

— А ты едешь на тот остров? — в отличие от мальчика, который по-прежнему прокатывал «р», девочка все звуки говорила четко, не запинаясь. Хотя, конечно, смешные детские слова у неё были в избытке. Особенно, если учесть, что, наделенная даром всевиденья, маленькая Лиадала нередко придумывала собственные, чтобы называть вещи и людей, которых не видели другие. Никто, кроме мамы. Мама видела все то же самое, может, лишь чуточку меньше, верила всем рассказам дочери безоговорочно и потому с первых дней оставалась для малютки самым дорогим другом.

— Точно.

— Где есть такая волшебница?

— Ага, — улыбнулась Шиада, пожимая маленькие девичья ладошки.

— И там живет Богиня?

Шиада усмехнулась — светло и открыто:

— Богиня живет вот здесь, — и коснулась рукой худенькой детской груди.

— А когда я туда поеду? Ты же говорила, я смогу сама все там посмотреть?

— Ты сможешь. Однажды ты будешь заботиться обо всем том острове, а пока будь хорошей принцессой, люби папу, деда и брата, Лиадала.

— А ты? — погрустнел ребенок. — Тебя я тоже хочу любить.

Шиада не смогла ответить и просто прижала маленькое тельце к своему плечу так крепко, как смогла. Потом отстранилась от девочки и поднялась на ноги.

— Отец, — кивнула она Удгару, и они обнялись тоже.

— Я провожу тебя, — Агравейн опередил жену с прощаниями и подал руку. Шиада вложила свою, и Агравейн, подтянув Шиаду ближе, приобнял за талию.