Мать Сумерек (СИ)

— Не хотите задержаться? — Кхассав поднялся сразу, как, прощаясь, встала Бану. — Мы могли бы составить несколько действительно хороших бесед.

— Разве что до завтрашнего утра — чтобы мои ребята окончательно протрезвели, — улыбнулась танша. Кхассав кивнул.

— Думаю, вы найдете, что сказать остальным по поводу моего скорого отъезда.

— Конечно, — подтвердил Кхассав и через стол протянул Бансабире руку. Мать лагерей улыбнулась и ответила на рукопожатие, глядя государю в глаза.

* * *

Когда Джайя вылетела из кабинета, свирепая и обиженная, чуть поодаль её остановил Дайхатт.

— Что-то стряслось, раманин? — обеспокоенно спросил Аймар. — Я могу вам помочь?

— Нет, — отрезала женщина. — Если только вы не способны прирезать Бану Кошмарную, — буркнула она под нос, не сдержавшись.

— Ну, я не могу пообещать прямо прирезать, госпожа. Но если Бансабира посмела нанести оскорбление будущей раману Яса, этого, конечно, прощать нельзя. Что я могу для вас сделать?

Джайя осмотрела с головы до ног полным пренебрежения взглядом.

— Думаете, я не знаю, что вы с Бану в родстве?

— Думаете для меня это важно? Бансабира только играет в честность, но врет больше всех нас вместе взятых. И иногда врет не тем, — заметил Аймар.

— Уйдите с дороги! — разбираться в происходящем у Джайи не было никакого желания, она толкнула Дайхатта в грудь. Тот поглядел раманин вслед. Ничего, беременность невечна. Однажды он достучится до Джайи. Тахивран уже не молода, но Джайя ненавидит Бану также сильно, как и он. Так что у этих двух еще много-много времени, чтобы отравить жизнь Бансабире Яввуз в той же мере, в какой она отравила её им всем.

* * *

Кхассав сказал, что из-за тоски по двум малышам-грудничкам, Бансабира Яввуз, разумеется, не может позволить себе задерживаться в столице долго, а приехала она раньше многих. Никакие увещевания и посулы не помогли уговорить её помочь походу средствами, и завтра танша покинет Гавань Теней. Хабур поедет с ней. Яфур тут же заявил, что тоже отправится с братьями-северянами. Но зато, объявил раман, тану Яввуз согласилась-таки поучаствовать в ласбарнской кампании наравне с остальными в вопросе отправки армии, и уже это было победой.

Иден, услышав, выглядел очень удивленным, но молчал: ему Бансабира, явившись под ночь, лично сказала, что участвовать ни в чем не намерена и уедет с рассветом.

Кхассав раздал необходимые распоряжения остальным танам, молча поглядел на Яфура. По взгляду тана понял, что в любом разговоре о золоте его ждет отказ еще более категоричный, чем первый. Потому Кхассав от Каамала отстал и отпустил в Серебряный танаар скорбеть по сыновьям.

Танам было велено развернуть активную подготовку войск для похода, а поставку золота для военных нужд, раз уж ни один из танов не пожелал ссудить необходимую сумму, Кхассав обещал взять на себя.

— Это может занять некоторое время, но тем лучше будут подготовлены наши войска, — убедил он остальных.

Таны согласились.

— А, и да, — добавил раман напоследок, — стража! Уведите тана Аамута в темницу.

— Что?! — Тахивран бросилась вперед. — Ты не посмеешь! Это твой дед!

— Это человек, который посмел приказывать моим людям в моем дворце. Вы придете на его казнь завтра?

Тахивран побелела.

Никто не сказал ни слова.

* * *

Узнав о предстоящей казни Аамута, Иден теперь сам заглянул к внучке и спросил, не желает ли та остаться.

— Такое зрелище, внученька, такое зрелище! — предвкушал тан.

— Ох, и взглянуть бы, да, деда? — в тон отозвалась танша.

Бану оценила приглашение, позволяя воображению разгуляться. Однако, поблагодарив, отказалась: чем раньше она вернется в чертог, тем раньше её лаваны возьмутся за составление бумаг, оповещающих о помолвке Адара и правнучки Идена.

Ниитас счел это разумным. Однако уходить из покоя внучки не торопился.

— Ну и? — спросил он, улыбаясь так, словно рот его был из медовых сот. — Шинбана и Шиимсаг, значит, да? Правнучки мои тоже, да?

Бансабира засмеялась:

— Ну, в том, что я их мать у меня точно сомнений нет…

Они проболтали до глубокой ночи. Бансабира пригласила деда гостить в любое время, но, когда близнецам исполнится год — обязательно.

* * *

Через несколько дней после казни тана Аамута, посеревшая Тахивран встретила в коридорах дворца сына и отшатнулась. Он, впрочем, нимало не уныл и продолжал перекраивать устоявшиеся ясовские порядки на свой лад. В тот день он сел рука в руку в кабинете с тремя телохранителями, которые сопровождали его в течении десяти лет скитальства. Первому было наказано полностью прочистить ряды дворцовой стражи, и для этого он был назначен новым её командиром.

Второй стал командующим столичной армии, которую предстояло не только тренировать и обучать, но и попросту собрать. Не городские патрули, ни дворцовых гвардейцев, но нормальную регулярную армию, пусть и небольшую. Этого Кхассав назначил генералом. Третий, Таир, по-прежнему оставался главным в его личной охране, сущность которой сводилась к тому, чтобы защищать государя ото всех опасностей, как бы далеко они ни находились.

Теперь такой опасностью стал Яфур Каамал.