Мать Сумерек

— С верфи присылали, что Тал в Северном море, — признался Гистасп.

— Ты проверял?

Гистасп мотнул головой.

— Но ведь они могли быстренько подружиться с Номом, и тот бы встал на его сторону.

— Ном на моей стороне. А уж с тех пор, как надел генеральский камзол — и вовсе.

— Приглашение на свадьбу писали не вы, а Тахбир, — заметил мужчина.

Слишком запутано, отмахнулась в душе Бану. И слишком мелочно, чтобы утруждать себя этим.

— В любом случае, пока у тебя есть Иттая, жить тебе должно быть попроще. Если это Тал — он обидится на меня и присмиреет. Если не Тал — бить будут в Иттаю. Кто знает, может, атакуя тебя, обидчики что-то пытались доказать мне?

Значит, таншу даже не коробит, что ненавистники Гистаспа могут теперь убить её сестру?

— Мне казалось, вы привязались к Иттае, — заметил Гистасп почти скромно.

Бансабира откинулась на спинку кресла, больше не пытаясь вернуться к недоразобранным бумагам.

— Привязалась. Но я все еще убеждена, что слишком сильная привязанность, как и любовь, не заканчиваются добром.

Гистасп захихикал: в её духе.

— Интересно. Если ты силен и свиреп и можешь не дать победить себя, и, если ты одинок — ты недосягаем для любого врага. Неуязвим для любой опасности. Неуправляем никакими интригами. Может, поэтому Гор в свое время отказался от меня? — спросила танша, толком не обращаясь к Гистаспу. Тем не менее, тот мгновенно подстроился под задушевное настроение интимной ночной беседы.

— Думаете поэтому? — движением головы Гистасп указал на стоявшее на прикроватном столике разбавленное вино и поздние фрукты, будто спрашивая разрешения. Бану кивнула, и альбинос налил им обоим из стройного, как грациозная лань, серебряного кувшина.

— Не знаю.

Гистасп, вернувшись на место, предложил тану кубок и изрек:

— Второй человек в жизни — всегда мишень для удара или выстрела.

А потом закусил губу и тихонько добавил, обнажив всю утраченную и похороненную человечность:

— Одиночество болезнено, но безопасно.

Бансабира сдержала вздох. Ей это было хорошо понятно. Только признав в Гистаспе ту же измученную страхом душу, она позволила ему сделать их отношения дружескими.

Мужчина широко хлебнул вина, чувствуя, как позвякивает в голове.

— Может, вам помочь? — он собрался и с готовностью воззрился на заваленный бумагами стол.

Бансабира тоже взяла себя в руки, скроила пренебрежительную физиономию, и отозвалась:

— Разумеется, помочь! Или ты думал, притащился ко мне среди ночи и будешь сидеть без дела?

С важным видом Гистасп кивнул и передвинул свой стул поближе к танскому столу с той же стороны, где сидела Бану, чтобы удобнее было работать. Но когда он, находясь плечом к плечу, украдкой кинул на таншу краткий взгляд, Бансабира, успела заметить в них редкое, всковырнутое из-под руин генеральского чина озорство.

* * *

Поднялось солнце — рассветная заводь надежды. Тихой феей скользнул луч в оконный проем и лег полосой на пергамент, ставя под сомнение надобность настольных свеч. Бансабира потерла переносицу — в который раз за ночь? — и сладко потянулась в кресле. Вытянув позвоночник, бросила искоса взгляд сверху-вниз на генерала.

— Клянусь, ты единственный мужчина, который провел первую брачную ночь за разбором бумаг и составлением посланий для подчиненных.

Гистасп потянулся тоже. В самом деле, все кости затекли от этой рабочей бессонницы.

— Кажется, я понял, почему раньше вы все время прятались от Сагромаха за работой, — разоткровенничался альбинос. Бану усмехнулась.

— Когда долго занят делами, оказываясь наедине с живым человеком, понимаешь, что умеешь только убивать, спрашивать и приказывать.

— И попросту не знаешь, что делать, — закончил мысль генерал. — Кстати об отношениях. Я не стал отвлекать вас раньше, но перед отъездом Маатхас просил передать, что к концу сентября все будет готово. Поскольку вы оба таны, он предложил устроить свадьбу на границе между танаарами или сделать два отдельных гуляния в каждом чертоге.

Бансабира усмехнулась.

— Напиши, что я за первый вариант.

Теперь усмехнулся Гистасп.

— Думаю, ваш отец хотел бы увидеть это.

— Но, по крайней мере, может увидеть дед. Пригласим его. Скажи управляющему, пусть поддерживает с Сагромахом контакт. Ничего особенно пышного.

— Разве вам не хочется хотя бы одну свадьбу сделать как положено? Даже для Иттаи Тахбир постарался устроить гуляния и представления.

— Сказители и воинские состязания — это все, что нужно.

— Как скажете.

— И никакой бравурной торжест….

Шум в коридоре возник внезапно. Стражников не было, и Бансабира напряглась, напряженно уставившись в сторону входа. И она, и Гистасп вышли из-за стола. Бану чуть подтолкнула из зарукавных ножен тонкое лезвие клинка. Гистасп по кивку госпожи пододвинулся ближе к мечу.

Дверь распахнулась с грохотом.

— Ба…. О, и ты здесь! — рассвирепевший Русса, почти багровый от ярости, ткнул пальцем в Гистаспа. — Отлично! — гаркнул не своим голосом.

Не давая опомниться, бастард стрелой метнулся к генералу и от души приложился тому в челюсть.