Мать, тревога и смерть. Комплекс трагической смерти

Отрицание обычно является первым механизмом самозащиты, который мобилизуется во время кризиса. Опасность еще не существует или ее значение сильно искажено. Появление этой реакции поразительным образом связано с тяжелой болезнью либо с кончиной или с угрозой смерти человека, от которого индивид зависит и к которому относится враждебно.

Фобия и противофобия. Предполагается, что тревога стремится превратиться в страх с целью встретить конкретную опасность лицом к лицу и не страдать от беспомощности, которую человек испытывает, будучи охваченным беспредметным ужасом. Это было бы правдой, если бы тревога была экзистенциальной. На самом деле, я полагаю, образование фобии служит для того, чтобы заменить реальную, но отрицаемую, угрозу посторонним объектом. По словам Arieti (408), одной из характеристик фобий является утрата источником угрозы человеческих черт. Параноидальный страх – это страх перед объектом, имеющим человеческий облик, но не относящемся к матери; при фобии индивид испытывает страх перед объектом, который не имеет ничего человеческого. Отрицание матери как источника угрозы равноценно отрицанию комплекса трагической смерти в целом. Фобия может иметь вид иррационального или преувеличенного страха, но может выглядеть и как уместная или нормальная реакция. Это справедливо по отношению к страху смерти. Танатофобия может вызвать душевные страдания либо вспышки деморализующей тревоги, или выражаться в тревожных хронических состояниях, но ее преимущество состоит в возможности противостоять естественному страху, а не ужасающей садистической силе матери. Хотя и не ярко выражено, фобия влияет на характер, образ мыслей, и жизненный опыт многих пациентов. Это было открыто в ходе психотерапевтического лечения определенных пациентов, и подтверждено документально жизнеописаниями некоторых исторических личностей.

В качестве аргумента может быть приведено то, что человек не знает источник катастрофической угрозы потому, что базовая тревога и комплекс смерти берут начало в младенчестве и представляют собой биологические ответные реакции. Лично я убежден, что младенец знает эту действующую силу по причине повторяющейся ассоциации тревоги при контакте с матерью, а позднее – более отчетливо воспринимая источник угрозы во взаимоотношениях с ней.

Противофобия может быть ограниченной в объеме, реакцией на фобию, но также может быть общей тенденцией в поведении, выражаясь в подверженности риску, отважных поступках и агрессивных драйвах. Чувство бессилия, которое сопровождает тревогу, может быть облегчено только действием. Это действие может быть беспорядочным или сфокусированным, спорадическим или непрерывным, социально полезным или антиобщественным, но оно никогда не является рациональным потому, что его движущей силой является скрытый мотив. У многих людей многое в динамике личности может быть интерпретировано языком фобических и противофобных механизмов, изначально происходящих от чувства уязвимости и потребности его отрицать. Обсессии и компульсии, как и фобии, представляют собой отклонения составляющих комплекса трагической смерти, но если фобия является отдушиной для страха, навязчивые мысли или компульсивные действия, избавляют от страха. Для того, чтобы отвлечь человека от осознания реального объекта, они концентрируют его внимание на чем-то, не относящемуся к этому объекту, хотя и родственном ему. Непреодолимая тяга к чему-то также служит как магическое предотвращение опасности. Freud писал, что если компульсивные действия и не обладают чудодейственными свойствами, они являются своего рода магическими действиями, направленными на то, чтобы отогнать ожидание несчастья, с которого обычно и начинается невроз навязчивых состояний. Он подчеркивает, что ожидаемым несчастьем всегда является смерть или, точнее, трагическая гибель. В проявленном субъектом сопротивлении навязчивой идее или непреодолимому желанию также кроется жест отрицания беспомощности.