Мать всех дорог

- Папы нет дома, не хочешь подняться ко мне в комнату… и потусить? – спрашивает Марли, ее прекрасные голубые глаза смотрят на меня.

Могу сказать - она нервничает. Ее руки практически тряслись, когда она держалась за лацканы моего пиджака. Всю ночь, я взвешивал в подсознании, удивляясь, какого черта, я делаю, почему позволил себе не только пригласить Марли на бал, но и относился к ней, как будто она принадлежала мне.

Хоть я и знаю, что должен попрощаться с ней прямо сейчас, но не могу удержаться оттого, что чувствует мое сердце, и я соглашаюсь.

- С удовольствием.

Улыбка, которая озарила сейчас ее лицо стоит той боли, которую я испытаю потом.

Ее тоненькая, маленькая ручка берет мою, и она ведет меня в свою спальню. Ее длинное, желтое платье струиться позади нее, как будто она плывет по коридору, и я пытаюсь не смотреть на сдвинувшийся набок разрез возле ее ноги.

Когда она спускалась по лестнице, немного раньше сегодня, ее волосы были слегка вьющимися, ниспадающие на ее плечи, ее крошечное тело было обтянуто прекрасным платьем без бретелек, и каждый раз, когда я с ней танцевал, я знал, что это будет длинная ночь, полная страстного желания.

Она выглядела восхитительно красивой.

Неуклюже мы стояли перед лестницей, когда Берни фотографировал нас, позируя в различных положениях и обмениваясь желтыми «корсажами» (корсаж - букетик из цветов, прикрепляющийся к лифу платья или лацкану пиджака, или браслет из букета цветов). Я надел заниженный черный костюм с белой рубашкой и черным галстуком. В целом я не полностью соответствовал этому мероприятию и не хотел брать в аренду желтый жилет или пояс. Несмотря на то, что я выглядел довольно просто, я увидел благодарность в глазах Марли.

В моем старом ржавом Форде, мы поехали на выпускной, по дороге слушая кантри, и шутили насчет реакции Пола, который увидел бы нас разодетых по полной программе. Нам было комфортно, мы довольствовались компанией друг друга, наслаждаясь предоставленным нам временем наедине.

Когда мы прибыли на бал, меня окружили школьные подруги Марли, без умолку болтающие о ее платье и волосах, но пока они говорили все это ей, она обращала внимание только на меня. Ослепительная улыбка украшала ее прекрасное лицо, и ее глаза искрились передо мной, от мерцающих огоньков, окружающих пространство. Мое сердце никогда не было настолько переполнено чувствами.

Мы провели вечер друг с другом и ни с кем больше. Мы танцевали под каждую песню, даже под самую дурацкую. И когда заиграла медленная музыка, я ни на секунду не останавливаясь, прижал ее к своей груди, положил свои руки на ее бедра, и прижался щекой к ее голове. Ее тело расслабилось под моим, голова легла на меня, а руки обвили мою шею. Ничего вокруг нас не имело значения, ни раздражающее хихиканье незрелых школьниц или придурков, которые считали себя слишком крутыми, чтобы танцевать. Когда мы были вместе, были только я и Марли.

Если бы я мог, я бы остался в таком же положении всю ночь, но выпускной бал приближался к концу и сейчас, наверное, это самая худшая идея из всех, прижиматься к любой косточке Марли, которая может сбить меня с пути, потому что я могу провести еще немного времени с ней.

- Почему кажется странным видеть тебя здесь? – спрашивает Марли, приближаясь к дверь спальни. – И не потому, что ты никогда раньше не был в моей комнате.

Нервное хихиканье, слетающее с ее губ – очаровательно.

- Почему, кажется, что я живу фантазиями Кевина Арнольда и, наконец, получил шанс с Винни Купер?

Я кладу свои руки на бедра Марли и слегка прижимаю ее к двери, так что ее спина упирается в дерево.

Она тает в моих руках и смотрит на меня с восхищением в глазах.

- Ты считаешь, что я Винни Купер?

Говоря правду, я отвечаю:

- Я считаю, что ты более красивая и интересная версия Винни Купер, - я вздыхаю и облизываю губы. - Как Кевин Арнольд, я, наконец, заполучил соседскую девчонку, которая навсегда завоевала мое сердце.

Я скольжу руками вверх к ее мягкому лицу и прижимаю ладони к ее щекам. Ее глаза ищут мои, когда я опускаю голову к ее сочным губкам в форме сердца. Все мысли о возможном бегстве сегодня, вылетают из моей головы, когда я приближаю последние дюймы и целую Марли в первый раз.

Бабочки порхают у меня в животе, когда ее руки скользят по моей груди, останавливаясь на моих мускулистых плечах, которые едва помещаются в специально сшитую для меня куртку. Ее губы прижимаются к моим, ее рот слегка приоткрыт, не достаточно для более глубокого исследования, но достаточно чтобы захотеть большего.

Я осторожно провожу своим языком по ее нижней губе, вызывая легкий вздох, вырвавшийся из ее рта, прежде чем она открыла его шире. Ее язык нерешительно встречается с моим на середине, когда мы исследуем глубже рот друг друга.

Волна тепла окутывает меня, и ощущение безопасности успокаивает мои нервы, и сильнее и глубже влюбляюсь в Марли в этот самый момент, чем за весь год, что я ее знаю.