Мать Зимы

По счастью, у Джованнин в казне хранились драгоценности, которые Церковь собирала по всей империи на протяжении столетий. Нечто похожее видела Джил в подземельях Пенамбры, но те богатства бледнели по сравнению с сокровищами Джованнин. Правда, та лопнула бы от злости, если бы узнала, на что используют достояние Церкви... Джил усмехнулась.

Ингольд вскинул руку, и девять язычков пламени вспыхнули в жаровнях. Девять конусов лучших благовоний задымились в неподвижном воздухе. Лучи полуденного солнца отразились в девяти блюдах, полных воды. Ингольд и Бектис начали произносить слова света и силы, и из ларца, стоявшего перед ним, Ингольд достал драгоценнейший из самоцветов Джованнин, — алмаз размером почти с кулак Джил.

Его называли Короной Кхирсита.

Шестьсот семьдесят пять карат чистейшего углерода.

«Ты и впрямь на такое способен? — спросила Джил Ингольда накануне вечером, когда они обсуждали предстоящий ритуал. — Изменить атомную валентность чистого углерода, чтобы связать его с жидким кислородом в колодце, который охраняют ледяные маги?»

— А ты уверена, что в колодце кислород?

За последние годы Ингольд нередко задавал Джил вопросы по химии, ставил собственные эксперименты, пытаясь уяснить природу вселенной. К своему собственному изумлению, с помощью этих новых знаний ему даже удалось разобрать несколько древнейших магических текстов, — и Джил открыла для себя много нового о колдунах далекого прошлого.

— Не на сто процентов. — Час был уже поздний, и лампы гасли одна за одной. Они с Ингольдом сидели, накрывшись одеялами, ибо в комнате стало холоднее. Джил прекрасно сознавала, что все сказанное ими, немедленно передается ледяным магам, но тут уж ничего нельзя было поделать. Все равно к их приходу у подножия горы соберутся габугу со всего света...

— Думаю, что это кислород, потому что кислород стабильнее азота, — промолвила она. — Его легче всего извлечь из воздуха, так же, как вы с Руди извлекаете из него водяные пары. Кислород легче удерживать в стазисном состоянии на протяжении многих лет, и если ты раздобудешь кристаллизованный углерод, который сможет взаимодействовать с кислородом в колодце...

— Это нарушит магическое равновесие, — закончил Ингольд. — И начнется цепная реакция.

— Тварь в колодце будет уничтожена.

— Тварь в колодце, — повторил Ингольд. — Мать Зимы. — Он погладил Джил по спутанным волосам, кончиками пальцев провел по шраму на щеке. Голос его звучал печально, словно он обращался напрямую к их злейшему незримому врагу. — Хранительница давно исчезнувшего мира...

— Но разве у нас есть выбор? — спросила Джил.

Она с трудом могла говорить, — так сильны были в ее сознании яростные вопли ледяных магов, — и стиснула кулаки, чтобы ногти вонзились в кожу, пытаясь унять внутреннюю дрожь.

Должно быть, Ингольд ощутил в ней неестественное напряжение, ибо привлек Джил к себе, даруя утешение и надежду.

— Если у нас и есть какой-то выбор, моя дорогая, — произнес он печально, — то я его не вижу.

* * *

— Джил-Шалос. — Ингольд поманил ее к себе из большого круга, над которым понемногу начали проявляться странные фигуры, что Руди показал ему два дня назад. В солнечном свете они казались совсем иными, полупрозрачными, словно созданными из чистейшей воды или светящейся плазмы. Насколько Джил могла судить, в движении заключалась часть их силы, — Ингольд наблюдал за происходящим в кристалле больше часа, пока, наконец, во всем не разобрался. Теперь фигуры эти постоянно менялись в размерах, очертаниях и положении. Они словно дышали, напитываясь силой прямо из воздуха.

Бектис, с закрытыми глазами и распростертыми руками, в развевающихся одеждах, стоял в малом очерченном круге и в магическом трансе управлял перемещениями этих плазмоидных фигур.

Ингольд подошел к самой границе большого круга. В его ладонях Венец Кхирсита горел внутренним огнем, отбрасывая отблески на лицо чародея.

— Джил-Шалос. — Он вновь обратился к ней так, как Джил называли гвардейцы. — Ты и впрямь этого хочешь? Я не имею ни малейшего представления, что сотворят с тобой эти чары ни в момент воздействия на кристалл, ни когда мы наложим заклятье на колодец. Но кристалл будет связан с тобой, он станет в некотором смысле частью твоего естества. Разумеется, я надеюсь, что магия тебя не затронет, но сейчас мы имеем дело с неведомым, и эти чары никто не успел опробовать до нас. Я не могу предсказать, что случится с тобой или с твоим ребенком.

Много раз Джил видела, как Минальда делает один и тот же жест: кладет руки на живот, словно пытаясь защитить ту жизнь, что растет внутри. И сейчас она намеренно повторила то же самое движение.

— Это и твой ребенок, Ингольд, — сказала она. — И я скажу тебе вот что: если ледяные маги не будут уничтожены, через семь месяцев он попадет под их власть, если вообще останется в живых. Если, вообще, хоть кто-нибудь на земле останется в живых...

Ингольд подошел ближе, поцеловал Джил и передал алмаз ей в руки а затем обнял за плечи.