Мата Хари. Раздеться, чтобы выжить

— Ты имеешь в виду… — начала она.

— Я все так же работаю в разведке, — подтвердил он.

Глава 16

Услышав такой ответ, Рита не испытала ни удивления, ни возмущения.

Она словно знала это с самого начала их встречи, помолчала и произнесла:

— Вот, значит, как. Но что вы можете сейчас разведывать? И зачем? Ведь Германия проиграла войну, ей запрещено иметь армию, воздушный флот и много чего еще. Какой смысл шпионить за противником, если ты заведомо слабее его и не можешь использовать сведения, добытые твоими агентами?

— А ты, я вижу, разбираешься в обстановке в Европе, — сказал он с некоторым удивлением. — Раньше за тобой этого не водилось. В прежние годы ты знать не желала, какой стране что разрешено или запрещено.

— Все меняется, я тоже. Но ты не ответил. Зачем заниматься разведкой, если это лишено всякого смысла?

Вернер пожал плечами.

— Почему же лишено? Вовсе нет. Да, сейчас Германия слаба. Она унижена, втоптана в грязь каблуком французского буржуа. Но так будет не всегда. Немецкий народ вернет себе прежнее величие. В стране достаточно патриотов, которые готовят ее возрождение. Это не только аристократы вроде меня, но и люди из простонародья. У них есть амбициозная программа.

— Ты говоришь о сторонниках Рема и Гесса? — спросила Рита. — О тех, кого называют нацистами?

— Ты продолжаешь меня удивлять, — сказал Вернер и действительно посмотрел на нее как на малознакомого человека. — Тебе известны такие подробности, какие не знают многие люди, живущие в Европе. Скажи, а чем занимаешься ты, если не секрет? Может быть, служишь в американской контрразведке, и весь наш разговор является лишь прелюдией перед моим арестом? Наша сегодняшняя встреча была совсем не случайной?

Услышав эти предположения, она расхохоталась и заявила:

— Какую жуткую картину ты нарисовал! Успокойся, милый. Американская контрразведка, насколько я знаю, неповоротлива и недогадлива. Ты можешь сидеть прямо у нее под носом, таскать военные и технические секреты, а они так ничего и не узнают. Я не имею никакого отношения к этой системе. Если хочешь знать, в последнее время я работаю женой одного высокопоставленного чиновника.

— А до этого кем ты была? Ведь не скажешь, что по-прежнему танцевала на сцене?

— Я занималась танцами, немного пела. Но это было только в первый год. А потом я прошла курсы, стала политическим аналитиком, работала в одной консалтинговой компании. Вот там я и научилась разбираться в политической обстановке. Контрразведка здесь ни при чем. Так что можешь не бояться ареста и отдыха в тюрьме Синг-Синг.

— Я и не боюсь, — отвечал Вернер. — Ты ведь знаешь, я не из трусливых. Просто когда ты заговорила о положении в Германии, это выглядело так, словно я лежу рядом с чужим человеком. Лицо и тело твое, а внутри кто-то другой.

Она покачала головой.

— Нет, это не так. В сущности, я осталась прежней. Поэтому так и обрадовалась, увидев тебя. Мне все равно, чем ты занимаешься. Можешь и дальше раскидывать свою шпионскую сеть, я не проделаю в ней дыру.

— Спасибо за разрешение, — сказал он.

Однако Рита видела, что он все еще чувствовал себя обманутым. Между ними возникла трещина. Это надо было исправить.

Она потушила сигарету, повернулась к нему, обняла и проговорила:

— Мой милый, дорогой, самый любимый мужчина! Все эти годы я помнила тебя. Неужели мы позволим каким-то пустякам встать между нами, разрушить нашу любовь? Нет! Хочешь, я спою для тебя или станцую? — Не дожидаясь его ответа, Рита встала, прочистила горло и запела старую французскую песенку о любви, которую они когда-то обожали.

Закончив, она взглянула на Вернера и заметила на его глазах слезы.

— Да, ты права, а я нет, — глухо произнес он. — Ты все та же, не изменилась. Наверное, это я стал куда более подозрительным. Прости.

Мир был восстановлен. Теперь можно было одеваться, говорить об обыденных вещах. Однако она хотела, чтобы он сделал это первым. Так и получилось.

— Когда мы увидимся еще раз? — спросил Вернер.

Первым ее побуждением было сказать: «Хоть завтра!» Но, разумеется, так говорить было нельзя. После этого Рита могла утратить всякую власть над любимым.

Поэтому она сказала иначе:

— На этой неделе я немного занята. Хотя, пожалуй, в пятницу мы могли бы встретиться.

— Хорошо, пусть будет пятница. Где? Здесь?

— Да, наверное, здесь. Хотя я поищу другое место, поуютнее. Ты тоже подумай об этом.

Я все время вспоминаю твое поместье на берегу Рейна. Как там было хорошо!

— Здесь у меня нет поместья. — Он усмехнулся. — Видимо, и не будет. Но я поищу что-нибудь.

— У тебя есть машина?

— Нет даже прав. Я и на родине не водил автомобиль. Как-то не приходило в голову.

— А телефон? Тебе можно позвонить?

— Да, звони в отель «Посольские люксы», спроси Вилли Мюллера из шестьсот второго номера.

— «Посольские люксы»? — переспросила она и усмехнулась.

Это был тот самый отель, вывеску которого Рита видела из окна своего кабинета, когда работала в компании «Анализ и прогноз».

«Тесен мир!» — подумала она, но говорить ничего не стала.

— Хорошо, я позвоню, — пообещала женщина. — Пойдем, я подвезу тебя до метро.