Мата Хари: Тайна ее жизни и смерти (ЛП)

Во всяком случае, и сам Массар согласен с тем, что поведение и сам вид Маты Хари перед судьями показывали ее безусловную элегантность и естественную привлекательность.

«Очень высокая, стройная, лицо узкое, как лезвие ножа, внешность порой жесткая и неприятная, несмотря на ее красивые голубые глаза и правильные черты.

В ее синем платье, с очень глубоким декольте, со шляпой-треуголкой, кокетливо военной, она не испытывало нехватки в элегантности, но абсолютно была лишена грации, что казалось удивительным для танцовщицы. Она была настолько немецкой и по форме, и по сердцу… Сильнее всего в ней поражали ее полный решимости вид и сильный ум, который она постоянно демонстрировала».

Действительно, этот энергичный и в то же время тонкий интеллект чувствовался во всех ее ответах. Если в течение допроса полковник Санпру ей говорил: «Предположим, вы не понимали значения того, что вы писали, но вы же, несомненно, знали, кому вы писали эти письма», она понимала, что это следует признать то, что нельзя опровергнуть, чтобы она смогла уйти от плохих последствий. Тогда она в циничном духе сравнивает себя с Мессалиной и заявляет, что все ее романы до встречи с капитаном Маровым были все без исключения лишь делами, ничем иным, как делами, любовью за деньги, причем с очень высокой таксой. И когда ей указали, что при таких принципах несколько удивляет ее постоянное желание опутывать именно офицеров и политиков, и прибавили к этому вопрос, почему она вместо этого не занялась охотой за богатствами банкиров и миллионеров, она заверила находчиво и с улыбкой, что самые богатые далеко не всегда бывают самыми щедрыми. И снова добавила здесь:

– Если посмотреть на эти вещи, офицеры все равно стоят выше всех других людей…

Это ее вечный рефрен. Хотела ли она этим, например, в галантном виде объяснить свое поведение в различных странах, где ее видели всегда в обществе офицеров? Или мы должны заметить в этом наивное намерение польстить членам военного суда? Все же, тут это не важно. Ограниченные подозрения на основании этого энтузиазма по отношению к военным мундирам никак не становятся доказательствами вины. Даже больше: действительно женщина может любить преступника, но сама при этом оставаться невиновной. Полковник Санпру также не демонстрировал ни иронии, ни жесткости, когда выслушивал заявления подсудимой. Наконец, наступил момент, где у нее вырвалось:

– Куртизанка, да, конечно, я признаюсь… Но шпионка никогда!

На это председатель очень спокойно отвечает, не повышая голос:

– Здесь в Париже, а именно оказавшись в ситуации, когда вы почувствовали за собой слежку и предвидели, вероятно, уже свой скорый арест, вы решились предложить свои услуги начальнику французской разведки.

На этот раз танцовщица бледнеет и замолкает. В глазах суда предложение служить Франции, разумеется, никак не выглядит преступлением. Другая, менее умная, женщина засуетилась бы, попытавшись, чтобы спастись, ухватиться за эту ветку. Она же, напротив, точно знает, что вся система ее защиты зависит от ответов, которые она должна дать. Как она могла бы владеть объяснением для высокомерия ее оскорбленной природы художницы и куртизанки, если бы ей не удалось отрицать, что она могла бы заниматься таким низким ремеслом. Да, француженка могла бы воспользоваться таким убежищем, смогла бы подчеркнуть разницу между службами, и даже если было бы недостойно стать шпионкой в пользу отечества, то вдвое более бесчестно – в пользу врага. Но подсудимая не француженка; она даже не одна из тех иностранцев, которые постоянно живут в Париже и уже чувствуют себя настолько французами, что стали помогать в полевых госпиталях, и которым Франция стала второй родиной и часто даже настоящей родиной их души. Нет. Мата Хари это совершенная космополитка; она не чувствует ни ненависти, ни пристрастия к той или к иной стране. Она хорошо себя чувствует в Мадриде, так же как в Берлине, в Риме, как в Лондоне. Она сама призналась в этом, когда говорила о своей нейтральной душе и о слабости к военной форме без различия национальности.

– Правда ли это? – спросил ее председатель.

– Конечно, это правда; но нужно учитывать, что я была в то время без денег. Это единственная причина, которая заставила меня предложить свои службы вашей стране.