Мата Хари. Танец любви и смерти

Месье Гиме предупредил, что среди гостей будет несколько газетчиков, так что завтра о ее выступлении будет судачить весть Париж. Она еще завоюет теплое местечко под солнцем!

Гиме как в воду смотрел: не следующее утро безвестная голландская танцовщица проснулась знаменитой. Маргарета полдня просидела в ночной рубашке на постели, вырезая из кипы газет, принесенной Анной, восторженные отзывы о «восточной красавице», и вклеивая их в альбом. Потом приехал месье Гиме, и они отправились завтракать к «Максиму», где распили бутылочку «Вдовы Клико» за успешный старт ее карьеры.

— Вот увидите, моя дорогая, вас скоро завалят драгоценностями, — пророчествовал ее покровитель. — Французы умеют ценить женскую красоту, а вы такой розан, что даже покойник при виде вашего танца восстанет из могилы.

— Нет уж, давайте без крайностей, — усмехнулась «леди» МакЛеод. — Будет достаточно, если он просто перепишет завещание в мою пользу.

— А вы циничны, мой ангел, — поцеловал ее руку Гиме, — и этим мне нравитесь.

— Если бы ангел посидел с мое без единого сантима за душой, он бы тоже стал циником, — смеясь, парировала она.

Гиме шутливо погрозил ей пальцем.

— Никому не говорите, моя прелесть, что вы были бедны. Это так прозаично, что сразу же разрушит всю сказку.

— А я и не говорю, — надменно вздернула нос Маргарета. — Но мне кажется, что нет смысла скрывать свое парижское прошлое от человека, который собирается оплачивать мое проживание в «Гранд-Отеле».

— Стены тоже имеют уши, — не сдавался собеседник, — а вы скоро будете знаменитостью, и поклонники будут лезть к вам из всех щелей. Пардон, мадам!

— Приму к сведению, — кивнула Маргарета, разглядывая мужчину, который направлялся к их столику. Его мужественное лицо с кайзеровскими усиками улыбалось, а глаза перебегали с ее лица на лицо ее спутника и обратно.

Гиме обернулся и тоже расцвел в улыбке, приподняв руку в приветствии.

— Альфред! Рад тебя видеть! Дорогая Ма… Мата Хари, позвольте представить вам господина Киперта — богатого землевладельца и мужа очаровательной жены. Альфред, это наша новая звезда, Мата Хари. Ты, наверно, уже читал о ее выступлении в газетах.

Смеющиеся глаза мужчины остановились на ее лице, внимательно изучая каждую черточку.

— Вы очаровательны, мадам. Разумеется, я слышал о вашем феерическом выступлении и, как всякий мужчина, мечтал лично познакомиться с прелестной танцовщицей из далекой Индии. Вы еще красивее, чем я себе представлял …

— Альфред, имей совесть, дама пришла со мной, — постучал пальцем по столу Гиме. — Это не честно! Я ничего не могу противопоставить твоему обаянию.

— С печалью умолкаю, — картинно вздохнул Киперт. — Мое благородство меня погубит. Хотя, боюсь, что раньше меня замучает душка Аполлинер. Я уже давно обещал пообедать с ним в ресторане на Эйфелевой башне, и, боюсь, что всю трапезу он будет опять возмущаться ее видом. Будь его воля, он бы, не задумываясь, разобрал ее на металлолом. Если бы я был французом, то с удовольствием составил бы ему компанию в этом благородном начинании. Эта неуклюжая махина уже пятнадцать лет портит облик города и, похоже, будет стоять здесь вечно. Хотя, возможно, в ней что-то есть…

— Возможно, тебя больше привлекает не сама башня, а опыты генерала Феррье с беспроволочным телеграфом? Видите ли, мадам, наш очаровательный собеседник не только богач, но еще и представитель немецкой армии, из-за которой наша бедная страна лишилась Эльзаса и Лотарингии. Впрочем, обструкция Альберту не грозит, даже если он по примеру Герострата спалит эйфелевское творение. Когда он в форме, то ни одна женщина не может устоять перед его чарами.

При упоминании об армии Маргарета вздрогнула, как полковая лошадь при звуке горна. Кинув на собеседника быстрый оценивающий взгляд, она томно поинтересовалась, лениво ковыряя ложечкой мороженое.

— И зачем же вы идете в тот ресторан, если один вид башни оскорбляет ваши чувства?

— Отвечу словами Мопассана, которому задали аналогичный вопрос. Знаете, что он ответил? «Это единственное место в Париже, откуда ее не видно» … Но я злоупотребил вашим вниманием. Пойду разыскивать Гийома. Одна надежда, что он в последний момент передумает, и мы отправимся куда-нибудь в более приличное место. Хотя, должен признать, в этой перевернутой корзине для бумаг неплохо готовят… Счастливо оставаться! Мадам, рад был познакомиться с вами.

Он взял ее руку и поднес к губам, затем легко поднялся и пошел, непринужденно лавируя между столиками.

— Странный человек, — кивнул ему в спину Гиме. — Немец, а говорит по-французски лучше некоторых парижан. Впрочем, в нашем «Вавилоне-на-Сене» кого только нет: итальянцы, немцы, русские, англичане…

— … и одна индийская танцовщица, — закончила его фразу Маргарета.