Матабар

Тротуары стали еще одним откровением для не привыкшего к такому Арди. Толпы горожан суетились вдоль улиц и море людей выглядело плотнее, чем в любой фестивальный день в его родном Эвергейле. Их разномастные наряды, и… Арди прильнул к окну, едва лбом не касаясь влажного стекла… разные комплекции. Он мог поклясться, что увидел высокого, субтильного франта с длинными, заостренными ушами и, низкорослого, широкоплечего мужчину с бородой до пояса, как и он, собственно, сам — тоже достигал лишь пояса прохожих.

С первыми ласками рассвета небо окрасилось в мягкий золотистый оттенок, отбрасывая длинные тени и придавая неземное сияние серым строениям Метрополии. Окружающий мир словно мерцал, пытаясь выдать себя за одну из сказок, что так любил рассказывать дедушка долгими зимними вечерами.

Ардан на краткий миг почувствовал себя героем одной из таких историй, оказавшимся между знакомым и незнакомым, удивлением и смятением, бурлящими внутри него.

И, если бы он действительно читал сказочную историю, то в ней, наверное, было бы сказано, что это рассветное утро стало не просто восходом солнца над столицей Империи Новой Монархии, а началом новой главы в загадочном и изрядно пугающем мире, который ему еще лишь предстояло познать.

— Ну наконец-то, — прокряхтел Йонатан, вытаскивая из шкафов их немногочисленные саквояжи и походную сумку Арди. — Вот и она — лживая, вонючая, ублюдошная Метрополия.

Поезд подъехал к перрону — не такому, как в Пресном, а сделанному из того же материала, что и все вокруг — искусственного камня. Колеса затормозили, густой белый дым на мгновение окутал окно, а когда рассеялся, то у Арди ненадолго закружилась голова.

Людей было столько, что ему казалось, будто он попал в лес, вот только вместо деревьев вокруг оказались горожане. Старые и молодые, богатые и бедные, мужчины и женщины, все они суетились, покидали вагоны десятка таких же поездов, на котором прибыла группа Йонатана и спешили внутрь огромного здания.

«Огромного», потому что такой махины Арди в жизни не видел, но на фоне тех, что высились вокруг, пока они подъезжали к вокзалу оно… все равно выглядело крупным.

— Выходим, выходим, — поторопил Йонатан.

Первой из купе вышла хромающая, перевязанная Катерина, за ней Цасара, а последним покидал помещение Арди, едва не забывший собственный посох — настолько он засмотрелся на открывшиеся за окном виды.

Попрощавшись с проводником-контролером, смерившим юношу неприятным взглядом (Ардан помнил его пренебрежительное — «полукровка?» и, как выяснилось позже, для представителей иных рас и полукровок действительно существовали отдельный вагоны — сидячий и второго класса в самом конце состава. Первый же класс являлся общим — видимо если карман туго набит эксами, то какая разница, что за кровь бежит по жилам), они вышли на… Арди бы хотел сказать — на свежий воздух, но нет.

Вместо этого он жадно вдохнул плотный, тяжелый саван, который затянул его легкие, небрежно цепляясь за них с упрямством голодного, больного зверя. Резкое жжение от незнакомых запахов — возможно, далеких… как же Март их называл… да, точно — выхлопных газов или остатков заводского дыма — дразнило и кололо незнакомые с подобном стенки горла, резко отличаясь от живительных вздохов гор и лесов.

Среди городской поэзии галдящих голосов и отдаленных лязгов царила приглушенная затхлость, напоминающая изъеденное молью пальто, заброшенное в полумраке старого, избитого плесенью шкафа.

Ардан закашлялся и едва не распрощался со скудным завтраком, но смог сдержать рвотный позыв.

— Терпи, парень, за пару недель привыкнешь, — похлопал его по спине Длинная Шея.

Арди хотел было заявить, что у него нет желания привыкать к подобному, но вместе с остальными толпа потоком понесла его вперед. Под железными навесами, минуя перрон, на котором одни люди выгружались с поезда, а другие, наоборот, садились, хотя садящихся оказалось куда меньше.

Вдоль линий на полу, протянувшихся желтой краской, они прошли к высоченным, тяжелым дверям из мореного дуба и железной обивки на клепках. Метра четыре высотой, те, кажется, никогда не закрывались — настолько плотный поток людей спешил сквозь них в обе стороны.

Арди, заключенный со всех сторон Плащами, идя среди людей, внезапно понял, что видит не самих людей, а, в основном, их головы, укрытые мужскими и женскими шляпами разнообразного фасона. Только изредка он встречался глазами с кем-то, кто так же как и он смотрел бы поверх толпы.