Matador

Если у матадора есть помощники, ему остается только красиво поиграть с быком. Самое сложное для него — последний удар. А помощники сделают главное — подготовят быка. УТОМЯТ, измотают, пустят кровь, повредят мышцы шеи, чтобы бык покорно опустил голову… Но когда ты один на арене, надеяться не на кого. Ты сам должен лишить быка сил и при этом не очень устать сам, чтобы к концу схватки ты не стал таким же вялым, как бык. По этим суровым правилам, помочь тореро могли лишь з том случае, если он совершил роковую ошибку. Пока он на ногах и не ранен, он рассчитывает только на себя. И еще на быка…

Рафи последовал совету, хотя это было непросто. Теперь он увеличивал расстояние между собой и быком после каждой атаки, так, чтобы торо приходилось бросаться на него издалека и тратить больше сил. Правда, и самому приходилось побегать. Но зато бык с каждым разом атаковал все тяжелее. Уже не так стремителен был его бег, уже не взрывал он копытом песок, не мычал хрипло и протяжно, выплескивая свою бессильную ярость после очередного промаха…

Первый страх у мальчика прошел. Осталось острое волнение, которое необходимо в каждом бою. Оно обостряет все чувства, придает сил и заставляет двигаться точно и быстро, не делая ошибок. Рафи почувствовал ритм схватки, почувствовал быка, понял, что нужно делать, и его захлестнула волна восторга. Своеобразного восторга, который испытываешь, когда получаешь и осознаешь свою власть над врагом. И опасность только бодрит, а не заставляет сжиматься внутренности в холодный ком. Теперь его вероники были тягучими и плавными, почти такими же, как на поляне в оливковой роще, и ему больше не приходилось преодолевать противную дрожь и стискивать зубы. Это уже стало походить на бой, а не на судорожную попытку выжить.

Это понял не только Рафи, но и зрители. Напряженное молчание, с которым они встретили мальчика, сменилось одобрительными криками и аплодисментами, когда мальчик пропускал быка под плащом. Это придало Рафи сил. Когда толпа на твоей стороне, когда ты знаешь, что она, затаив дыхание, следит за каждым твоим движением и при каждом удачном пасе взрывается восторженными криками — именно в твою честь, ты становишься богом. Но здесь подстерегает другая опасность. Тебе хочется понравиться еще больше, ты хочешь не просто восторга, а поклонения. И ради этого готов рисковать снова и снова, с каждым разом все отчаяннее, до полного безрассудства. Восхищение толпы опьяняет. И как любое опьянение оно дарит радость. Но и расставляет множество ловушек.

В ловушку попался и Рафи. Он начал подпускать быка все ближе и ближе к себе, за что вскоре поплатился. Бык задел его влажным горячим боком, и от этого скользящего прикосновения тяжелой туши, несущейся на полной скорости, мальчик отлетел в сторону. Удар был так силен, что у Рафи перехватило дыхание. Он распластался на песке, чувствуя солоноватый привкус во рту и не понимая, что произошло. Бык замер шагах в десяти, потеряв противника из виду. Какой-то смельчак выскочил на арену и попытался увести быка подальше от лежащего мальчика, но торо лишь устало мотнул головой и не тронулся с места. Человек нырнул обратно за телеги.

Рафи осторожно поднял голову. Бык стоял к нему боком. Ноги широко расставлены, рога опущены. Мальчик сделал несколько глубоких вздохов. Грудь болела, но ребра, судя по всему, были целы. Рафи выплюнул кровь и песок, попавший в рот. Надо было вставать. Вставать и продолжать бой, хотя этот удар снова открыл двери, в которые с противным визгом ринулся страх.

Но Рафи все-таки встал, хотя больше всего ему хотелось забиться, зарыться в песок, исчезнуть, чтобы больше не нужно было видеть этого быка, чтобы не нужно было снова видеть стремительно приближающиеся рога и налитые кровью глаза… Но он все-таки встал и поднял плащ. Бык кинулся на него. О-о-уох! Прошел мимо, обдав тяжелым запахом. И еще раз. И еще…

Пот заливал Рафи глаза. Колени опять начали подрагивать, но уже не от страха, который удалось-таки загнать внутрь, а от усталости и напряжения. Бык тоже устал. Бока тяжело вздымались, изо рта свисала вязкая слюна… Рафи понял, что конец боя близок. Скоро все решится. Пора было начинать фаену.

Он подошел к границе круга, туда, где стояли артисты, выполняющие роль секундантов. Ему протянули флягу с водой. Он сделал несколько жадных глотков и вылил остатки на голову. Стало немного легче. Потом он взял мулету и шпагу. Ему сказали что-то ободряющее, но слов он не разобрал. Сердце тяжело стучало в висках, и он не слышал ничего, кроме этих ударов. Сейчас-все-решится-сейчас-все-решится-сейчас-все-решится — билось у него в голове, пока он шел на быка.