Matador

Но тем не менее это был бык. Реальный, из плоти и крови. И даже с небольшими рогами. Впервые после того памятного боя на площади родного города Рафи предстояло дразнить красным полотном мулеты не пустоту и не человека. Впервые думать предстояло не только о чистоте и красоте движений, но и об опасности. Пусть не смертельной, но все же… К тому же было совершенно неясно, как поведет себя этот молодой бычок, увидев перед собой мулету. Настоящий торо всегда хочет боя и охотно атакует.

Но вот этот бычок, в крови которого нет памяти о предках, сражавшихся и умиравших на арене, может попросту отказаться от схватки. Способен ли Рафи заставить его броситься в бой? И сможет ли он заставить его атаковать правильно, так, как нужно матадору?..

Все это заставляло Рафи волноваться. Он крепко стискивал палку, на которую было натянуто красное полотно мулеты, переминался с ноги на ногу и время от времени утирал со лба пот, хотя на улице было вовсе не жарко.

— Удачи тебе, — раздался прямо над ухом голос Вероники.

Рафи был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как она подошла. Он был уже на арене и проделывал в своем воображении все то, что вскоре ему предстояло делать по-настоящему. Пока бык был вполне покладистым…

— Будь осторожен, хорошо? — сказала Вероника

Рафи рассеянно кивнул.

— Я постараюсь помочь тебе… Мы вместе с отцом поможем. Слушай нас. Я буду говорить тебе, что делает бык.

— Я и сам это пойму.

— Ты можешь ошибиться. С отцом ты ошибался, но он давал тебе время исправить ошибку. Бык не даст.

— Посмотрим, — ответил Рафи.

— И все-таки будь осторожен.

— Хорошо.

В толпе послышался смех. Рафи понял, что на середину площади вышел хозяин цирка. Каждый выход этого человека сопровождался смехом и шуточками зрителей. Рафи не знал, что делает шут, дабы развеселить публику…

— Почтенная публика, сегодня мы хотим представить вам нечто особенное, — хозяин выдержал драматичную паузу. — Сейчас вы увидите необычный бой. На арену выйдет слепой, как крот, матадор по имени Рафи. Он сразится с двухлетним бычком по кличке Verde[18].

Толпа заворчала.

— Почтенная публика, — с легкой укоризной произнес хозяин. — Конечно, бычок совсем молод. Но ведь и матадор не видит даже собственного носа!

Шутку оценили. Рафи стиснул зубы. Все-таки из него делали шута. Дешевого балаганного шуга-Черт с ними, черт с хозяином, пускай они все провалятся! Он им покажет, кто здесь на самом деле смешон. Рафи пожалел, что против него не выпустят настоящего взрослою торо. Вот тогда никто не позволил бы себе насмехаться над его слепотой. Никто…

Снова раздался смех и мягкий дробный стук копыт. Бычок появился на арене. У Рафи взмокли ладони. Он вытер их о штаны. «Пора», — подумал он и шагнул вперед.

* * *

…В фургон его принесли. Дойти сам после такого удара он бы не смог. Тело болело так, словно его пропустили через мельничные жернова. Досталось не только от рогов бычка, но, кажется, и от его копыт. Прежде чем его оттащили за хвост, он успел несколько раз ударить головой лежащего ничком на земле Рафи, а потом, запнувшись об него, чуть не упал сам… Копыто угодило прямо в юношу.

Его осторожно положили на какие-то тюки.

— Ничего, руки-ноги целы, — сказал кто-то.

— Крепко ему досталось, — ответил другой голос. — Бычок-то оказался не промах.

Рафи сплюнул сквозь зубы. Во рту стоял солоноватый привкус крови. Все лицо распухло, по щеке текло что-то липкое. Тоже кровь, догадался Рафи. Чертов бык…

Он так и не понял, что случилось, почему он оказался на песке. Вроде все шло хорошо… Бык не испугался толпы, не стал убегать и жаться к телегам. Он почти сразу понял, чего от него ждут, и бросился на мулету.

Они сумели вместе сделать несколько вероник. И даже заслужили аплодисменты. Но когда Рафи решил закончить эту серию полувероникой… Вот тогда-то он и допустил ошибку. Подвело то самое шестое чувство, он решил, что бык находится чуть дальше, и не успел… Совсем немного. Слух резанул крик Вероники. Что она крикнула? Вроде, «берегись»…

— Как ты? Дышать можешь? — спросили его. Рафи что-то прохрипел и закашлялся.

— Кажется, ребра сломаны, — сказал тот же голос.

— Ничего, главное, голова цела. И не проткнул он его… Отлежится недельку, все в порядке будет.

Рафи слышал все это, как сквозь толстый слой ваты. Каждый звук отдавался в голове тупой болью. Ему хотелось, чтобы его оставили в покое. Кто-то попытался уложить его поудобнее, но добился лишь того, что все тело Рафи пронзила новая вспышка боли. Юноша не выдержал и застонал.

— Оставьте его, — послышался резкий голос Вероники. — Уходите, я сама за ним присмотрю. Давайте, давайте, нечего таращиться… Идите, собирайтесь, вечером мы должны сняться отсюда.

— Лежи спокойно и ничего не говори, — сказал Вероника Рафи, когда они остались одни в фургоне.

Она влажной тряпкой осторожно вытерла ему лицо, смыв уже запекшуюся кровь, потом снова смочила ее в холодной воде и положила на лоб. Рафи стало немного легче.

— Что произошло? — прошептал он, с трудом разлепив распухшие губы. — Как он меня достал?