Матадоры войны

У Владимира создалось впечатление, что, спустившись на первый этаж, они с Хосе как-то незаметно поменялись местами. Локис с трудом контролировал свои эмоции. Сказывалась близость последней и самой ответственной стадии операции. Им овладели нешуточные сомнения. Альварес, напротив, вдруг превратился в человека без нервов. В железную беспощадную машину. Ни чувств, ни эмоций. Один лишь холодный профессиональный расчет. Испанец снял с визора прибор ночного видения и опустил его на пол.

– Это нам больше не понадобится. Там везде горит свет.

Локис колебался. Хосе покосился в его сторону.

– В чем дело?

– Ни в чем, – Владимир покачал головой. – Просто немного нервничаю. В прошлом у меня был… ну, скажем так… не слишком удачный опыт…

Хосе нахмурился.

– Хочешь поговорить об этом прямо сейчас? – Точно такой же вопрос он задавал напарнику несколькими минутами раньше в учебном классе.

– Да, ты прав, – спецназовец словно встряхнулся. – Извини. Я готов, Хосе.

– Твоя подсечка, мой удар, – металлическим голосом молвил Альварес. – Дальше разберемся. Поехали.

Владимир глубоко вздохнул и выдохнул. Следуя примеру Хосе, снял прибор ночного видения и положил его под ноги. Мышцы напряглись подобно стальным канатам. Сомнения и эмоции отступили на второй план. Будучи опытным бойцом, Локис умел за секунду отделить главное от второстепенного. Сейчас главным было грамотно и бесшумно нейтрализовать очередного противника. Владимир изготовился к прыжку. Хосе замер рядом, и молодой человек мог чувствовать над ухом его напряженное дыхание. Перед глазами Локиса появились три оттопыренных пальца. Испанец быстро загнул их один за другим, а затем рывком распахнул дверь.

Противник оказался ближе, чем прогнозировал Альварес. Что-то около десяти шагов плюс-минус полметра. Он обернулся на звук открывшейся двери. Подозрений у иранца не было. Он ожидал увидеть кого-то из своих приспешников, но увидел совершенно другое – двух крепких, облаченных в пятнистую форму людей. На головах у них были такие же пятнистые шлемы. Оружия в руках не наблюдалось… Все это террорист успел отметить и оценить за считаные доли секунды. А вот дальше… Дальше события произошли столь стремительно, что у него не хватило ни опыта, ни боевых знаний, чтобы отреагировать на них.

Локис рыбкой нырнул вниз и подкатился иранцу под ноги, зафиксировал центр тяжести на левой ноге, а правой провел молниеносную подсечку, описав над полом неполную полудугу. Носок ботинка угодил террористу чуть ниже колена. Он не смог удержать равновесия и полетел лицом вниз.

Альварес метнулся вторым, с задержкой от напарника в несколько долей секунды. Он подоспел прямо к падению неприятеля. Выставив вверх кулак с намотанной на него «удавкой», Хосе встретил падающее тело мощнейшим апперкотом под подбородок. Голова иранца дернулась вверх. Он сам завалился набок, но не упал, своевременно подхваченный Локисом. В мозгу террориста взорвались мириады звезд. Палец в самый последний момент инстинктивно лег на курок автомата, но Хосе заблокировал его дальнейшее продвижение. Голова неприятеля через секунду оказалась у него в захвате. Владимир нанес удар в солнечное сплетение.

Иранец шумно, со свистом, выпустил воздух из легких и погрузился в небытие. Тело стало медленно оседать на пол, и Альварес поспособствовал его более плавному приземлению. Воспользоваться заранее приготовленной «удавкой», на что он изначально и рассчитывал, испанцу не пришлось.

– Вяжи его! – бросил Хосе напарнику. – Я двинусь дальше в сторону кухни. Ты меня догонишь. Это прямо. Заблудиться тут невозможно.

– О’кей.

Владимир понимал, что они находятся уже где-то поблизости от столовой, куда террористы согнали всех своих заложников. До холла доносились приглушенные голоса на персидском, короткие и отрывистые команды. Локис почувствовал нарастающее внутри возбуждение.

Хосе сделал быстрый глоток из фляги, смочив пересохшее горло, повесил ее обратно на пояс и взял в левую руку нож. Мягко, по-кошачьи, он, не дожидаясь напарника, двинулся в сторону кухни. Остановился возле двери. Прислушался.

Голоса стали более громкими. Особенно среди них выделялся один. Самый грубый и резкий, громко вопрошавший что-то на родном наречии у соратников. «Шахриар!» – догадался Альварес. Только командир группы имел право на подобные интонации в обращении с подчиненными. Хосе сверился с наручными часами. Пять минут. На все про все у них оставалось пять минут, даже меньше – четыре с половиной. Испанец осторожно выглянул из-за косяка.

С этой позиции через сквозную кухню просматривалась лишь часть столовой. Хосе мог видеть одного из иранцев, прошедшего к дальней стене с автоматом наперевес. Через секунду из виду скрылся и он. Зато вместо него появился другой. Пониже ростом, более коренастый. Он прошел в кухню. Поставил на пол свой «узи», прислонив его к шкафчику под раковиной, склонился над краном и стал жадно пить. Террорист был без куртки, и Альварес сразу заметил притороченный к торсу иранца пояс с динамитом.