Математик Боя. Становление легенды

— Умф, как сложно объяснить двурукому, каково приходится жить с тремя руками… — фыркнула девушка. — Мокутон, грубо говоря, Стихия Жизни. Он дает жизнь растениям. Он — сама жизнь. Но он не может просто брать жизнь из ниоткуда. Ему нужна чакра. Но он будет брать столько чакры, сколько вообще есть. Грубо говоря, если шиноби, рожденный с Мокутоном, пробудит чакру к семи годам, что довольно поздно, и, не разобравшись, позволит Мокутону брать чакру прямо из системы ее циркуляции, то он — труп. Стихия Жизни высосет его досуха за пару часов. Поэтому шиноби со Стихией Дерева должен постоянно держать часть своей чакры в особом состоянии — она должна ежесекундно тратиться на уничтожение себя же самой. Грубо говоря — такой шиноби сжигает свою же чакру, используя энергию той же самой чакры. Это позволяет обмануть кеккей генкай — Мокутон будет жрать то, что дают. Таким образом можно выжить и начать контролировать его на более-менее приличном уровне.

— Серьезно? — выдохнул ошарашенный этой информацией Кагами. — Ужасная Стихия. Как Первый вообще с ней справился? Да и что это вообще за кеккей генкай такой?!

— Не тебе об этом говорить, Кагами, — усмехнулся Сенсома. — Глаза твоего клана чуть не убили меня, когда я был совсем еще ребенком. Уверен — родись я Учихой, и дожил бы до первого Томое.

— Или бы оно у тебя вообще не активировалось, и ты бы был бесталанным шиноби и Учиха — тупиковой ветвью эволюции, — подсказала Юки. — Да-да, именно это и случается с большинством тех, кто таит в себе уникальный кекей генкай — они не способны пробудить чакру.

— Похоже, Конохе не помешал бы генетический исследовательский корпус, — сделал заметку сам себе Данзо. — Войны войнами, но эта информация, добытая в мирное время, может изменить все. Это — очень важно.

— Ты начинаешь понимать, мрачный, — усмехнулась Юки. — Я не знаю, как Хаширама Сенджу добился того, чего он добился с Мокутоном — все его продвинутые техники Стихии Дерева и вообще его с ней сосуществование для меня кажутся чем-то невозможным. Используя такие техники, он умудрялся познавать нечто новое, хотя больше у него кеккей генкаев не было. У него была уникальная чакра. Что-то совершенно невообразимое. Я даже представить себе не могу.

— Господин Первый был уникальным и сам по себе, — кивнул Сенсома. — Но мы отвлеклись. Полный разбор Мокутона сделаем в Конохе. Сейчас — главное. Откуда он у тебя и у Орои? И только ли у вас двоих в клане?

— Только у нас, — Юки помрачнела. — Мы же, как-никак, брат и сестра…

Озин нахмурился и передернул плечами, будто ему внезапно стало холодно. Данзо недобро хмыкнул. Косуке поднял брови, но смолчал. Кагами и Сенсома раскрыли рты.

А потом закрыли.

— Вообще-то, чего-то подобного и следовало ожидать, — пожал плечами Кагами. — Старший брат ищет свою сестру. Теперь я уже сомневаюсь — стоит ли нам утаивать ее от него.

— Стоит, — уверенно тряхнул головой Сенсома, увидя, как нахмурились после этих слов Озин и Юки. — Мы поняли, он — твой брат. Но откуда Мокутон?

— У меня он был с рождения, — неохотно призналась Юки. — Мой отец был… искусственно улучшен. Ему пересадили гены человека, который обладал Мокутоном, но не мог его использовать.

— Это должен был быть шиноби, иначе бы у вас ничего не получилось, — уверенно заявил Данзо. — И это явно был кто-то из Сенджу. Я же прав?

— Прав, — кивнула Юки. — Буцума Сенджу стал донором для моего отца. Если совершенно грубо говорить, я — кровная сестра Хаширамы Сенджу — сына Буцумы Сенджу.

Вот теперь все, кроме Озина, раскрыли рты. Такого они не ожидали.

— К-клан… Цубаки… — Данзо было тяжело сдерживать свои эмоции, но он справился. — Вы же просто… вас даже уничтожить мало! Вы же просто… но как?! Как клан Сенджу допустил такое?!

— Они не знали, — пожала плечами Юки. — Цубаки — скрытный клан. Немногочисленный, но могущественный. Они не лезли в клановые войны и почти никогда ни с кем не сражались. Порою на них нападали, и из этих нечастых нападений и росла репутация клана. Никому не удавалось уничтожить их. Да даже серьезно потрепать. Они стояли в одном ряду с Сенджу и Учиха. Точнее — стояли бы, если бы захотели. Но клан был заинтересован только в развитии. Они искали шиноби с сильными генами и создавали шиноби с еще более сильными. И так поколение за поколением. Сильнее и сильнее.

— Если бы это было правдой — уже бы давно появился венец такого искусственного творения, — с сомнением потянул Сенсома.

— Гены не могут передавать силу вечно, Сенсома, — улыбнулась ему девушка. — Но ты прав — венец есть. Даже три венца. Это я, мой придурок — Озин и Орои. Мы — конечное поколение силы. Этого цикла, разумеется. Наши дети родятся чистыми — переймут максимум по одному геному. Но их дети получат уже два и более. Потом больше и больше. И вновь «венцы». И снова заново.

— Для этого он ищет тебя, — хлопнул кулаком по ладони Кагами. — Он хочет начать новый, эм… цикл?