Математик Боя. Жизнь сильнейшего

— Великое зелье исцеления, — разбитыми в кровь губами ответил Архимаг. — Но… как ты…

— Тоже загадка, да? — усмехнулся Сенсома. — Ты ведь сам сказал, что заклинание действует в определенном радиусе. А потом добавил, что на тебя оно действует в первую очередь. Ты — центр опьянения. Когда я послал на тебя контрольный залп, я нашел в себе мозгов отойти подальше. Тогда в голове прояснилось. А потом — дело техники.

— Великий… — бледно улыбнулся будто постаревший на сотню-другую лет Ловен. — Воин… кхе! Кхе-хе-хе-хе-хе… Именно тебя-то я и искал. Прекрасно, видит Автор…

— Видит, — кивнул Сенсома, наклоняясь. — А теперь потерпи немного — я отнесу тебя к Цунаде. Она такие раны латать умеет — вечером хоть плясать сможешь.

— Если трезвым, то не хочу.

— Напоим, — кивнул перерожденный. — Но теперь ты мне все расскажешь.

— Ты будешь разочарован, — бледно усмехнулся Ловен, поднятый на плечо. — Потому что ты уже все знаешь.

Почти все, но… Из того, что Сенсома может спросить — Ловен не расскажет ему практически ничего нового.

Говорить о Хозяине Цитадели пока не время.

Ахмат и Воум. Король и повстанцы

— Алкоголь в его крови помогает телу регенерировать! — охнула Цунаде, закончив осмотр Ловена.

Сенсома принес Архимага на плече во все ту же таверну, где их уже ждали ученики и Долу. Новоиспеченный трактирщик уже успел убраться и теперь сетовал на проломленную стену на втором этаже. Впрочем, сетовать он прекратил сразу же, как только Сенсома переступил порог.

Пусть Ловен и спас болтуну жизнь, тот все равно стал серьезно его побаиваться.

А вот чунины отнеслись к Архимагу по-старому, пускай и с нотками настороженности. Цунаде и Орочимару тут же принялись за изучение его ранений, а Джирайя просто сел рядом, с интересом поглядывая то на поверженного Ловена, то на приемного отца. Уши он развесил как надо.

— Бухло лечит! — радостно усмехнулся беловолосый, в ответ на реплику подруги.

— А Сенсома калечит, — вздохнула Цунаде, активируя целебную чакру. — Но этот… Архимаг… как непривычно осознавать, что он не просто пьяница… так вот — он очень живучий из-за алкоголя в крови. Вино буквально заменяет ему кровь, держа в сознании. А пока он в сознании, его сила усиленно превращает вино в жизнь, и так по кругу. Я думаю, что смогла бы даже сделать аналог этой техники, но…

— Для этого придется найти такого же пьяницу среди шиноби, — поддержал мысли напарницы Орочимару, разочарованно вздохнув. — А вот с этим будут проблемы. Как известно, в мире шиноби…

— Не занудствуй, — пихнул его в плечо Джирайя.

— Ладно. Короче — хороший шиноби не может быть пьяницей — здоровое тело и алкоголь несочетаемы. Хотя это и не касается… монстров вроде сенсея или, скажем, Мадары.

— Это еще почему? — не понял Джирайя.

Ловен, пусть и молчаливо, поддержал парня, не прекращая, впрочем, пристально наблюдать за манипуляциями Цунаде над собой.

— Тут, конечно, все просто — сила Сенсомы-сенсея и подобных ему людей не ограничивается физической, — Орочимару подошел к учителю и, получив утвердительный кивок, взял его за руку, показывая ее остальным. — Тело, оболочка, мышцы — все это может быть важным для нас, но особые люди могут превзойти все это. Даже если Сенсома-сенсей получит неизлечимую травму или, например, подсядет на тяжелые наркотики, его боевая мощь упадет всего лишь на пару-тройку процентов. Так он и победил господина Архимага, верно?

— Ну типа, — брякнул посвежевший Ловен.

— С любым другим будет то же самое, — кивнул Орочимару. — Хотя, конечно, про наркотики я и преувеличил — если Сенсома-сенсей будет под действием расширения сознания, его будет легче одолеть, чем без него. Но на такое, конечно, может быть способен лишь кто-то вроде Хокаге…

— То есть, грубо говоря — старик силен не только телом, и даже если оно будет в плохом состоянии, всего остального его арсенала хватит, чтобы поддерживать силу в пугающей форме, — подытожил Джирайя, хмыкнув в конце. — Крутой. Хотя и не зазнавайся.

— Вообще-то я молчал, — тактично ответил Сенсома, подходя ближе к севшему Архимагу. — А теперь, наконец…

— Ох, слушай, Сенсома, для всей своей удивительности ты слишком прост, — перебил его Ловен, отпивая какой-то бурды (явно алкогольной) из своей кружки. — Ну победил ты меня — что с того? Почему это ты вдруг решил, что я теперь буду во всем тебя слушаться? Силой что-ли заставить попробуешь? Так у меня, слава Автору, все руки-ноги целы, голова на месте и маны много — я все еще могу дать тебе бой. Опять победишь? А я все равно буду в молчанку играть. Ты же уже понял — я тебе не враг. Убивать меня не станешь. Тупо? Тупо. И пусть ты умен, ты часто оказываешься в таких тупых ситуациях.

Логика — то, с чем Сенсома никогда не собирался спорить. Слова Ловена отражали его суть — он был сильным человеком и достойным противником, но он никогда не был воином и человеком чести. Это не плохо, это… по-другому. Большинство шиноби не смогло бы понять этого Архимага по-настоящему, однако Сенсома — не большинство.

— Я понимаю, но и не отстану, — развел руками Математик Боя.