Математик

Макс залез обратно в пещеру. Перекусил, вздремнул, все еще прислушиваясь к себе — не карабкается ли снова страх к горлу. К обеду ветер стих, и он отправился искать Барни.

Светящийся туман облегал его. Скоро он потерялся на склоне.

Ночевал Макс в небольшой пещере, в которую провалился по пояс уже в потемках. Спал неглубоко, все время думал о Барни.

Но за это время что-то произошло с ним самим. Он впал в оцепенение. Знал, что его ищут, но был безразличен. Не мог даже пошевелиться. Снег перед его ртом вытаял и обледенел карамельным блеском. Он увидел в нем расплывшийся, отраженный замок «молнии» на куртке под горлом. У него и мысли не было двинуться, спугнуть могучую силу покоя, которая его охватила. И было все равно — замерзнет он насмерть или нет. Иногда ему казалось, что он видит себя со стороны — комок свернувшегося в спальнике тела…

Через четверо суток разъяснилось.

Макс выполз из пещеры на рассвете и встал перед Хан-Тенгри.

Вершина теперь не влекла так беспрекословно.

Он прошел по седловине до первых скал.

Снял перчатки.

Дотронулся до мраморного скола.

С Барни он встретился только в базовом лагере.

День они провели на озере Мерцбахера, два дня — на Иссык-Куле. Перед отлетом погуляли по Алма-Ате.

* * *

В Москве Макс проводил Барни в «Шереметьево», загрузил его в самолет вместе со всем снаряжением, а сам пешком отправился к матери.

По дороге он несколько раз спускался с обочины и входил в придорожные заросли «медвежьей дудки», — чтобы просто постоять и подивиться высоте растений.

У станции Водники выкупался в водохранилище.

Город Долгопрудный, который он пересек, благоухал теплым асфальтом и пылью.

В доме было чисто, прибрано, мебели, как у всех алкоголиков, почти никакой.

Мать ему открыла трезвая, с ясным старческим лицом. Не сразу узнав сына, она испугалась и заплакала.

Вечером постелила ему в детской. Засыпая, он трогал руками старый ковер, висевший на стене, чей узор — первое, что он запомнил в своей жизни.

Утром мать потихоньку пришла, и пока он не проснулся, сидела рядом.

Открыв глаза, Максим потянулся к матери, и та обняла его, а он словно стал меньше ростом, и весь как будто поместился на ее коленях.

На ней было любимое им с детства платье — крепдешин в ярких маках. Мать смотрела на сына, придерживала его полураскрытыми руками, и складки платья с широких рукавов текли на его небольшое тело.

2010