Mater Hispania: христианство в Испании в I тысячелетии

Однажды, когда совершенно ничего не осталось, чтобы можно было подать нищим, пришла к нему за подаянием некая бедная вдова, которая боролась с великой нуждой. Человек Божий, который уже все издержал на подобные дела, тщательно искал, чтобы ей дать, и так как ничего не нашел, он стал просить у отроков, которые были при нем, чтобы, если кто-нибудь из них что-то имеет, пусть даст ему взаймы, чтобы он мог подать уже упомянутой женщине. Один из них по имени Сагит, который был старшим над прочими, ответил в таких словах: «У меня есть один солид, но если отдам его, совершенно ничего мы не будем иметь, на что купить пищу нам и нашей лошади». Муж Господень приказал ему, чтобы он без какого-либо колебания отдал все, ничего себе из этого не оставив, не сомневаясь, что Господь будет с ним и тотчас даст ему все блага. Когда, повинуясь его приказанию, Сагит дал солид женщине, немного позже он побежал к той женщине и просил ее, так как не было у него, на что купить себе пищу, чтобы из того, что он ей дал, по крайней мере, она вернула один термиссис,[770] который бы он употребил на свои нужды. Она немедленно с огорчением вернула один, два же с радостью в сердце унесла с собой.

И внезапно оказалось, что перед воротами монастыря стоят двести ослов, нагруженных различными припасами, которые были посланы ему от разных мужей-кафоликов. Когда человеку Божьему возвестили об этом и прибывшие внесли все, он, воздав великую благодарность всемогущему Богу, приказал тотчас прийти Сагиту. Когда тот пришел, сказал ему человек Божий: «Сколько ты дал милостыни просящей женщине?» Тот ответил: «По приказанию твоему я дал солид, который имел неразменным, но так как принуждала необходимость, я взял от нее потом один тремиссис». И сказал человек Господин: «Да простит тебе Господь, брат, потому, что ты был непостоянен и не уповал на милосердие Господне. К тому же, ты согрешил против многих бедняков. Ты дал два тремиссиса и вот получил две тысячи солидов и двести ослов, нагруженных многими припасами, а если бы третий тремиссий не удержал, несомненно, получил бы триста груженых ослов».

Затем он принес благодарность в молитвах и в письмах вместе со своим благословением за проявленное милосердие всем, кто разыскал его, и тут же почти все, что было ему послано, раздал нищим.

Спустя несколько дней, когда он вошел в базилику того монастыря для молитвы, внезапно над алтарем его святой базилики святейшая дева Евлалия явилась в виде голубя белее снега и ласково обратилась к нему, ибо так милостивая госпожа удостоила утешения вернейшего раба. Затем сказала ему: «Вот пришло время возвратиться тебе в свой прежний город и там исполнять мне службу». И сказав это, в стремительном полете скрылась из глаз.

Муж Божий хотя и возликовал из-за такого видения и такого утешения, однако начал сильно плакать, что после его отъезда покой бедных и странников обратится в смятение и бурю житейскую. Но, разумеется, у него не было сомнения, что следует немедленно исполнить услышанное.

Затем без какого-либо промедления, вышеназванная прославленная дева покарала за поношение раба своего суровым возмездием. Однажды ночью она предстала лежащему на своей императорской постели тирану Леовигильду и долго многократно ударяя его кнутом по бокам. говорила: «Верни мне раба моего! Ибо если помедлишь с возвращением, знай, что ты подвергнешься суровому наказанию». Так сильно был избит несчастный, что. пробудившись, когда все к нему собрались, с великим плачем указал на оставленные синяки, восклицая, что потому был избит. что причинил поругание святейшему епископу. Царь описал подробно имя, образ, лицо, красоту той, кто нанесла ему удары, и все поведал откровенно с громкими воплями.

Тотчас, поскольку опасался, что по решению Божьему подвергнется более тяжкому наказанию, так как всегда во всех делах был наихудшим лицемером и тайным обманщиком, приказал с притворным почтением, чтобы муж Божий, который безосновательно был изгнан из своего города, снова принял под свое правление церковь. Святейший муж Мазона, который не согласился отдать то, что, требовал безумный царь, намереваясь оставить это при себе, когда был заключен под стражу, вновь и вновь, вознося молитвы, просил о том, чтобы он смог вернуться в свой город. Конечно, любовь Бога Вышнего утешила чистое сердце, и обильное благоволение открыло путь рабу Своему.

Когда же с помощью Божьей он уже отправился, жестокий царь просьбами и дарами старался расположить к себе того, которого прежде злодейски подверг осуждению. Тот же дары отверг, подношения отклонил, совершенные злодеяния кроткой душой простил, и по заповеди Господней вину должникам не держал при себе, но отпустил.