Матери

Разгоряченные вином, они до самого конца ужина развлекали друг дружку забавными историями, словно были знакомы не один год. Иногда, приглядываясь к Джулии, Томми чувствовал, что ее смех насквозь пронизан болью, и надеялся, впрочем мало в это веря, что она в конце концов откажется от мысли вернуться в Топику и останется здесь, вместе с ним.

Брат Дилана позвонил им около десяти вечера и сообщил адрес и номер квартиры, где намечалась вечеринка.

Выходя из ресторана, Джулия нежно обняла Томми и шепнула ему на ушко, чтобы не приходил к ней этой ночью: она боялась, что он ее разбудит. Джулия казалась напряженной и едва держалась на ногах. Вдыхая аромат ее духов, он тихо произнес в ответ, что зайдет к ней завтра утром, чтобы вместе позавтракать, и через некоторое время, уже несколько отрешенно, перенесшись в мыслях туда, где в это самое время, должно быть, танцевала молодежь, он смотрел, как она шла в сторону гостиницы, залитая светом уличных фонарей, постепенно скрываясь в тени и растворяясь в беспросветной мгле.

Тридцатиэтажный дом, куда их пригласили, был выстроен из серого кирпича и выглядел весьма солидно, гордо возвышаясь над улицей. Дилан нажал кнопку звонка напротив имени, которое сообщил ему брат, и тут же прозвучал женский голос, назвавший номер нужной квартиры, которая располагалась на двадцать пятом этаже.

В квартире, куда они пришли, яблоку негде было упасть, из висевших на стенах акустических колонок звучала музыка дуэта «MGMT». В самую большую комнату втиснулось не меньше сотни молодых людей, их сверстников, чьи тени метались в пятнах флуоресцентного света. Никак не ожидая, что окажется в таком огромном помещении, Томми протискивался сквозь толпу следом за Диланом, и ему казалось, что он грезит наяву. В глубине комнаты, рядом с большим красно-белым музыкальным автоматом, помещалось что-то вроде импровизированного бара. Дилан налил им обоим водки и стал искать глазами старшего брата. Томми, никогда прежде не танцевавший прилюдно, смотрел на гостей в надежде, что спиртное придаст ему храбрости и он сможет двигаться так же, как они, хотя при этом все еще боролся с желанием сбежать к Джулии и оказаться вдвоем с ней в тишине ее комнаты. Но тут он вспомнил обо всех ничтожествах в Эмпории, которые никогда не приглашали его на вечеринки и которые, уж он-то точно знал, дорого заплатили бы, чтобы оказаться на столь грандиозном торжестве, не идущим ни в какое сравнение с их жалкими, несуразными тусовками. Справедливость торжествует. Притопывая в такт музыке, Томми допил одну стопку и принялся за вторую, в то время как Дилан, повернувшись к нему спиной, уже трепался с какой-то блондиночкой, которая явно чувствовала себя несколько стесненной в своем серебристом платье.

Впрочем, гости большей частью были одеты лучше, чем Томми, – казалось, они пожаловали сюда из самых престижных районов города. Однако никто не смотрел на него косо и не насмехался над ним. Он легко влился в разгоряченную толпу, которая занималась только тем, что трещала без умолку, танцевала и напивалась, чтобы чуть погодя разбрестись по темным углам. То был мир в другом мире, который, как только наступила ночь, распахнул перед Томми свои двери.

Уильям, брат Дилана, подошел к ним в компании двух парней, своих ровесников, – все трое были навеселе и держались развязно. Они обменялись между собой парой слов, но Томми ничего не разобрал – мешала музыка. Уильям передал Дилану какой-то конвертик, кивнул Томми, плеснул себе виски и стал протискиваться сквозь толпу в сопровождении своих спутников.

– Пробовал когда-нибудь такую штуку? – спросил Дилан, повернувшись к Томми и помахав у него перед носом парой квадратных промокашек, пропитанных ЛСД.

– Само собой, – сказал Томми, схватив одну. – Ты за кого меня держишь?

– Вот и прекрасно, – буркнул Дилан, кладя другую себе на язык. – С этой штукой совсем крышу сносит.

Томми последовал его примеру, стараясь не показывать, что слегка нервничает.

– Откуда заявился твой братец? – спросил он, глядя на внушительных размеров лестницу, по которой тот только что спустился.

– Что, любопытство разбирает, а? Погоди немного, и мы тоже туда пойдем. Не пожалеешь. А пока давай-ка поглядим, что у нас вон там, чуть дальше, идет?

– Давай, – ответил Томми и направился вслед за ним в другой конец зала, не сводя глаз с мелькавших вокруг девиц, одна красивее другой, которые словно сошли со страниц модного журнала.

И они вдвоем полностью растворились в этом мире вечного движения, среди десятков танцующих, разошедшихся под заводную музыку; и Томми, освободившись от всяких мыслей, с легким, как парус, сознанием, бросился в это море и, подобно всем вокруг, задергался в бешеном ритме, чувствуя, как исступление охватывает все его существо.